Передай ей мой привет!
Ревновать тебя я буду,
не могу забыть о ней.
Кой-кому везет повсюду
на прекрасных Дульциней!..—
Ваня Димку тихо кроет.
Показал ему кулак
и захлопнул целлулоид —
неспасительный колпак.
Словно бьют в него картечыо -
так трясется самолет.
И трава бежит навстречу:
не пущу тебя в полет!
Но уже в форсажном тоне
винт свистит,
мотор ревет —
и упругие ладони
подставляет небосвод.
Барселона и Севилья,
Сарагоса и Мадрид,
расправляйте ваши крылья —
в небе мужество парит!
Даль внизу сверкает боем.
Под звеном знакомый лес.
Из-за солнца быстрым роем
осы мчат наперерез.
Осы мчат, стволами жарят,
рвут на части небосклон,
их цветные жала жалят
ястребков со всех сторон.
Строй смешался,
строй разбился.
Рев надсадный.
Свист.
Клубок.
Видит Ваня —
отвалился
в сторону и задымился
шинкаревский ястребок.
Пушки жарят.
Жалят осы.
Смерть вращает карусель.
А пока что бомбовозы
направляются на цель.
Мчится облако, как заяц,
много трасс вокруг сплелось.
Ваня бьется, огрызаясь,
отгоняет черных ос.
Под прозрачной тканыо шелка
Шинкарев летит к земле…
Воздух засвистел, защелкал,
дырки множатся в крыле.
Истребитель вздрогнул тупо,
словно вдруг мотор устал,
и, прошитый сталью Крупна,
в гибель ввинчиваться стал.
Снова сбит…
Но выжить стоит!
Завтра тоже будет бой.
Закопченный целлулоид
Ваня вышиб головой,
из кабины вылез.
Круто
вниз пошел, глаза закрыв.
Гулкий купол парашюта
прозвучал, как белый взрыв.
15
Был когда-то в детстве случай.
Сорванца купая, мать
улыбнулась:
— Ты везучий,
на тебе веснушки тучей,
их считать — не сосчитать!
То ли ветер, то ль веснушки,
но Иван в объятьях строп
приземлился на опушке
прямо в свеженький окоп.
И вокруг — улыбки, взгляды,
голоса со всех сторон:
то бойцы Интербригады
поздравляли с тем, что он
в тесном небе смело бился,
разгонял проклятых ос,
что сгореть не торопился
и к земле себя донес.
Между тем свистели пули.
Тяжко охал миномет.
Ваню враз к земле пригнули:
— Полезай в блиндаж, пилот!
Столько сделает не всякий…
Глянь, три мессера — зола!
Отдохни.
А мы атакой
выбьем «мавров» из села.—
Попросил Иван напиться,
натянул берет, как блин.
— Из меня неважный рыцарь -
страшно мне, когда один…
Что нам нужно? Скибка хлеба,
в сердце — правды свет живой.
Человек, пришедший с неба,
по земле уходит в бой.
Время мчится каруселью.
Жизнь и гибель — на весах.
Люди падают на землю,
звезды гаснут в небесах…
Край селения.
Халупы.
Трубы.
Красный виноград.
Словно черти, скалят зубы
трупы «мавров» у оград.
Крики. Стоны.
Наступленье.
Пулеметы режут слух.
И на площади селенья
Ваня вскрикивает вдруг.
