Время винограда | страница 5
Вы слышите?
— Я слышу! Все в порядке!
«В день окончания войны…»
Еще стояла тьма немая.
В тумане плакала трава.
Девятый день большого Мая
уже вступил в свои права.
Армейский зуммер пискнул слабо
и улетел солдатский сон.
Связист из полкового штаба
вскочил и бросил телефон.
И все!
Не звали сигналистов,
никто не подавал команд.
Был грохот радости неистов.
Дробил чечетку лейтенант.
Стреляли танки и пехота.
И, раздирая криком рот,
впервые за четыре года
палил из «вальтера» начпрод.
Над мутной торопливой Тиссой —
и стрекот выстрелов, и гул.
К жаре привыкший повар лысый
зачем-то ворот расстегнул.
Не рокотали стайки ЯКов
над запылавшею зарей.
И кто-то пел.
И кто-то плакал.
И кто-то спал в земле сырой.
Вдруг тишь нахлынула сквозная.
И в полновластной тишине
спел соловей,
еще не зная,
что он поет не на войне.
Послевоенный колосок
Мне не забыть тот стебель колкий,
что вышел в свет из глубины,
раздвинув ржавые осколки
едва умолкнувшей войны.
Случайный гость на поле боя,
качался он на ветерке.
И был великий миг покоя
в том одиноком колоске.
Его беспомощность исчезла,
и стать пшеничпая была
сильнее маршальского жезла
и орудийного ствола.
Артиллерийскии переулок
Названья улиц нового района…
Они плоды не прихоти слепой:
в них щелкают ппчуги упоенно,
цветут сады и слышится прпбой.
Но посреди Цветочных и Тенистых,
роскошных скверов, тротуарных плит,
внезапно строго, как сигнал горниста,
военное пазванье прозвучит.
Озон весны живителен и гулок.
Хоть я не назову координат,
привет, Артиллерийский переулок!
Ты — отзвук отгремевших канонад.
Теперь вокруг, на обновленной суше,
надсадно минометы не ревут,
красивые гражданские Катюши
военных тезок вспоминают тут.
Приходит ночь, кончается прогулка,
весь город отдыхает от трудов.
Бессонное названье переулка
стоит на страже улиц и цветов.
Старый патефон
Ах, старый, старый, старый патефон,
трофей войны из вражеского стана!
Нерусскую пластинку крутит он,
гусынею шипит его мембрана.
Мембрана с дребезжаньем выдает
охрипшее, простуженное танго.
А в памяти встает разбитый дот,
и стены сотрясает рокот танка.
И госпиталь. И стон. И вечера,
поспешно забинтованные вьюгой.
И патефон заводит медсестра —
лицо мадонны с ямочкой упругой.
Рукой усталой щеку подперев,
сидит за полночь, словно ей не спится
чужой певицы слушает напев —
и что-то набегает на ресницы.
Промчалась ночь.
Вой «юнкерсов» с утра.
И бомба оглушающая рядом.
И крутится пластинка.
А сестра
глядит на мир остекленевшим взглядом.
Но дни бегут, как блики по волнам,
бегут и не хотят остановиться.
Книги, похожие на Время винограда