Не мог я знать, что в том горниле,
где обмякаешь, словно куль,
мне точной пулн не отлили
среди десятков тысяч пуль.
Не знал, что жить мне, видно, долго,
что я друзей переживу,
что буду падать от восторга
в послевоенную траву.
Что подниматься буду с нею
навстречу солнцу и дождям,
и понемногу поседею
п что-то памяти отдам.
Не мог я знать, что, карауля
урочный час среди забот,
однажды в сердце, словно пуля,
чужая женщина войдет.
Что, вопреки былым победам,
под самым мирным гулом дня
уже хирургам и начмедам
не вынуть пули из меня.
Что, победив и ложь, и сплетни,
как там по датам ни суди,
я буду жить, двадцатилетний,
с прекрасной пулею в груди!
