Затем крикнул постельничьего. Велел позвать Бориса Федоровича Годунова и долго с ним наедине беседовал. А разговор тот шел о псковских делах.
В день раза три царевы гонцы бегали за Годуновым.
Вот и теперь: опять во дворце он, Борис, одетый просто, печальный, молчаливый.
В этот раз царь, ухватившись своею большою рукою за рукав Годунова, отвел его в самую глухую комнату внутри дворца и, перекрестившись дрожащею рукою на икону, взял с Годунова клятву, чтобы он ни одним словом нигде не обмолвился о том, что поведает ему здесь государь.
Борис, бледный, озадаченный, поклялся на коленях, что лучше умрет, нежели нарушит свое обещание, которое даст он царю.
- Добро. Поднимись! - хмуро приказал царь, усаживаясь в кресло. - Все изменники вот так же, преклонив колени, клялись мне в верности... Не гневайся на меня, Борис, невольно я так подумал. Вспомнил покойного князя Володимера и его друзей бояр. Бедовое было время, нагрешили тогда мы все, и царь и бояре, премного... Великие окаянства учинили...
Иван Васильевич сухо усмехнулся. А затем сказал с невеселой улыбкой:
- Молод я был, правда, горяч, вижу то ныне и сам, но и силен я был, да и удачлив... Однако слушай! В те поры зело гневался я на колычевский род. Бог простит меня! Едва ли не весь тот неверный род извел я...
Годунов заметил, что царь и после клятвы, данной им, Борисом, все же колеблется, медлит говорить о том, о чем хотел сказать. И еще заметил Годунов, что у царя глаза опухшие, словно бы от слез.
- Так вот, внимай, хочу я тебе открыть: не зря я того юношу, по отчеству Никитича, тебе сдал на попечение, не зря. Слушай! Один старец из Кирилло-Белоозерского монастыря открыл мне тайну некую. Сказал он мне, что тот самый парень, Игнатий, коего ты к дядьке своему отвел, есть чадо убитого Васькой Грязным боярина Никиты Колычева... Иноки хоронили дитё колычевское от меня у себя до сей поры, именуя его Хвостовым, а мать сего парня - игуменьею будто в каком-то монастыре близ Устюжны, заточена была в те поры. Парень того не знает, да и знать того ему не след. А подослали его ко мне в сад нарочно. Напомнили мне о былой лютости моей. Как предстану аз пред всевышним Судией?! Доброе дело вручает мне сам господь совершить... "Загубили древо, - подумал я, - взрастим же в холе и тепле семя его". Да будет парень верным слугою царства нашего и искупит своею праведною службою все грехи отцов своих... Обласкайте его, берегите... Назло всем хочу сделать Колычева непохожим на Колычевых. Совесть моя того требует. Настало время думать мне о предбудущих днях... Добрых дел жажду!
