Вот только что Саша грудью защитила сестрицу, которая и пальцем бы не пошевелила ради нее. А о себе, конечно, и не подумала. Роман-то уже понял, о чем кричала эта ужасная старуха Шиншина. И как он только сам не подумал, рисуя девушку с розами! В высшем свете ведь считается неприличным, если девушка из аристократической семьи позирует неизвестному художнику. Вот если это модный известный живописец — тогда, пожалуйста. А неизвестный мастер — позор! И сейчас Саша взяла на себя этот позор, спасая репутацию сестры.
— Экая мадемуазель! — поцокал языком один из офицеров. — Эдакая красавица… — И он подмигнул товарищу.
— Это воспитанница наша! — прогудела Авдотья Самсоновна. — Я же говорила, что не наша дочь для портрета позировала. Всего-то бедная родственница.
— Вот — сами признаетесь! — победоносно подняла палец Шиншина. — Я же говорю, в семье безнравственность!
И тут Роман вдруг обрел голос.
— Никакой безнравственности! — спокойно и громко проговорил он. — Я действительно написал этот портрет. Но — со своей невесты.
И Роман галантно поцеловал ручку Саше.
Та застыла, как завороженная. Что же это происходит? Зачем Роман при всех целует ей руку? Зачем говорит о невесте? Неужто исполнилась ее мечта, и Роман понял, что не красавица Наденька, а ничем не примечательная Саша любит его по-настоящему?
И вдруг Саша осознала: ничего Роман не понял. И ее не любит. Он просто отводит всякие подозрения от Наденьки, стремится, чтобы никто не узнал и не понял, что не Саша была тут на свидании, а Наденька. Он же любит Наденьку и готов ради нее на все. Даже на то, чтобы жениться на Саше, которая так удачно подвернулась под руку, чтобы отвести подозрения от Нади. Вот потому-то он и говорит совершенно несусветное. Чего не скажешь при таких-то обстоятельствах!..
— Я уже имел честь просить руки Александры Кузьминичны, — прогремел Роман. — Правда, милейшая Авдотья Самсоновна?
— И я дала согласие! — Перегудова вбила руки в бока, подыгрывая Роману.
— Когда это было? — совсем некстати встрял Иван Никанорович.
— Было! — отпихнула муженька Авдотья Самсоновна. — Зачем отказывать приличному человеку? Он, между прочим, племянник известного литератора Вельтмана. — Авдотья Самсоновна повернулась к Шиншиной. — А ты бы, милая, шла отсюдова. За такие наветы тебе пол-Москвы от дома откажет.
