Я встала, накинула мятый халат, засунула ноги в тапочки. Открыла ящик ночного столика и спрятала туда книгу. Упавший паук наконец-то добрался до паутины и теперь приводил все в порядок, пуская слюну и самой длинной ногой подтягивая свисавшие шелковистые ниточки. Паучат не было видно, стало быть, еще не созрели, продолжая умело прикидываться точечными пылинками.
Я выползла в коридор, постучалась в соседнюю спальню. «Входи», — крикнули изнутри. «Сынок, — мягко сказала я, — к вам случайно не заходил мужик на копытах — с хвостом и портфелем?» — «Ты что, мам, того?», — сын постучал пальцем по лбу. Он, совсем еще мальчик, лежал на полу на матрасе со своей новой девицей, положив ей голову на колени. «Ну, тогда я пошла», — я ухватилась за дверную ручку. «Подожди, — сказал сын, уткнувшись лицом в девичий плоский живот, — у нас новость, со вчерашнего дня мы ждем ребенка». — «Хорошо, хорошо, я сейчас», — пробормотала я, выскакивая в коридор.
Я бежала по длинному узкому коридору — одна спальня, вторая, кабинет, кухня, салон. В распоряжении парнокопытного были два входа и выхода: из сада — в салон или с улицы — через входную дверь. Подлетев к стеклянной двери салона, я стала рвать ее на себя. Т-а-а-ак. Засов изнутри задвинут. Ничего-ничего. Несусь к выходу из квартиры, сейчас все прояснится. Изо всех сил дергаю дверь, пытаюсь открыть замок, а он — на «собачке». «Мам, — из другого конца коридора кричит мой сын, — с тобой что-то не так?» — «Конечно, не так, — ору я в ответ, — если в таком юном возрасте ты собираешься сделать меня бабушкой».
Глава третья
ЗАГАДОЧНОЕ УБИЙСТВО
Ну что ж, я прочитала «Записки» той дамы, что валяется на катафалке. Я убирала кабинет мужа и увидела на письменном столе текст. Уж и не знаю, как он к нему попал. Спросить бы надо, да все недосуг.
Ничего, кстати, особенного. Кроме того — вранье. Мыслимо ли, чтобы какое-то существо, пусть даже хвостатый мерзавец, проникало через закрытые двери? И где это слыхано, чтобы добро считалось деянием наказуемым, хоть бы и чертовыми инстанциями? Насколько могу судить, в котлах вываривают за зло, а за добро вам поют сонмы ангелов, парящих на небесах. Не говоря о том, как мог ее сын, сам еще мальчик, взять да родить детеныша?
К слову сказать, та, что приклеилась к катафалку, не от мира сего в отличие от меня. Она изъята из жизни, вот и выдумывает, погруженная в пустоту. Оттого ее и призраки обступают. А я никогда без толку не валяюсь, разве что ложусь в целях спать. В моем доме ни паутин нет, ни пыли. Не понимаю фразы: «пыль — цена прожитой жизни». Я вечно с тряпкой и веником — какая пыль? И как она может в таком бедламе вылеживать, когда пауки на нее падают? Самой не противно? С мужем что-то стряслось — так объясняет. Но из рассказа не ясно, а конкретно-то — что? Увели куда-то, переодели. А она лежит, книжку листает. Не убедительно. И книжка странная — о «трупах» и «лягушатниках». Паранойя! И при том она утверждает, что ей теперь все позволено, что «потчевать» некого, а потом выясняется, что за стеной ребенок некормленый на полу на грязном матрасе валяется. Вот и весь сказ. Не забыть у мужа спросить — откуда у него этот текст?
