— Из этого следует, что в лесу, кроме нас, укрылись еще наши войска, — возразил Пахомов. — Скорее всего, разрозненные группы, потерявшие командование. Немцев слишком мало для прочеса такого лесного массива. Поэтому в местах, удобных для выхода, они поставили цепь секретов и засад. Надеются переловить поодиночке.
Он помолчал немного, потом спросил:
— Твое решение?
— Передневать здесь. Вечером, если обстановка останется без изменений, сбить засаду за мостом и двигаться дальше по намеченному вами маршруту.
— Легко сказать — сбить! У нас всего сто двадцать человек в строю. В походе половина из них занята переноской раненых.
Живые глаза старшего лейтенанта сверкнули по-мальчишески озорно и страстно.
— Ничего, товарищ майор, я уже придумал одну штучку! Мы этим фрицам у моста загнем «роги в ноги!»
Но командир части, видимо, не разделял самоуверенности Исаева. Он долго сосредоточенно рассматривал участок карты, словно среди топографических знаков надеялся отыскать скрытых врагов и прочесть замыслы их командования. Постепенно от слабости и утомления руки его начали дрожать; по лицу, выжимая холодную испарину, медленно разливалась мертвенная бледность.
Исаев чувствовал, что только напряженным усилием воли раненый командир удерживает меркнущее сознание. Не будь категорического приказа Пахомова докладывать ему обо всем, старший лейтенант не стал бы беспокоить его в таком тяжелом состоянии.
— Нет нашего комиссара, — с видимым усилием глухо заговорил майор. — Был бы он жив — другое дело… Да… Горяч ты, Исаев. Люблю горячих, а доверить сейчас боюсь. Мы в таком положении, что неверный шаг может погубить остатки части. Никаких фокусов. Нужен холодный расчет… Приказываю: за день обшарить лес, собрать всех наших, кто здесь укрылся. Усилить наблюдение за противником… Разведать дорогу по ту сторону моста… План операции разработаем потом… — Последние слова он выдохнул совсем уже без голоса.
Некоторое время Пахомов шевелил бровью с белым клочком волос, из последних сил отгонял надвигавшуюся на глаза зеленоватую муть. Но тщетно — сознание оставляло его; веки закрылись, потное бледное лицо обмякло, ослабевшие пальцы уронили на грудь планшет.
Исаев быстро растолкал санинструктора и послал за врачом.
Через минуту майор сам открыл глаза.
— Ух, — с глубоким, но каким-то бессильным вздохом, проговорил он, — противная слабость… Дай воды.
Отпив из фляги несколько глотков, он передохнул и продолжал окрепшим голосом:
