В этот момент Такис произнес наигранно-невинным и потому предрекавшим несчастье голосом:
— Я тебе говорил, что буду играть эту пьесу с Такисом Лукопулосом, не так ли?
— Да, это была твоя идея, — ответил Арис. — Чтобы пресса обратила внимание на ваши одинаковые имена… Два Такиса в одной пьесе, это вызовет интерес, привлечет публику, правда?
— Ты тоже так думаешь? В самую точку! Сезон приближается. Такис-второй как раз приезжает репетировать.
— Сюда?
— Да…
— Когда?
— Завтра.
Арис больше его не слушал: его только что уволили, ему дали отставку.
— Ты никто и ничто, — вот что сказал ему по сути Такис, — ты просто надоевшая мне дырка.
Итак, его употребили, неотесанность разоблачили, наивностью воспользовались.
«Вот и рухнули все его мечты, — поняла Павлина, глядя на несчастного. — Земля уходит у него из-под ног. Жизнь потеряла смысл».
— Он будет жить у тебя? — спросил Арис.
— Конечно, куда же я его дену? Видишь ли, эта пьеса проста только на первый взгляд. На самом деле она невероятно сложная и трудная. Все привыкли видеть в Одиссее великолепного и бесстрашного героя. А здесь он предстает перед нами в своем истинном обличье: тщеславный краснобай-эгоист, не заметивший самоотверженной любви своего сына. Он хочет покорить его своими россказнями. В конце концов он теряет все: уважение сына, семьи, народа, — и даже самоуважение оставляет его. Он понимает, хотя и слишком поздно, что стыдно не подчиняться судьбе, и все же отказывается встретить ее лицом к лицу. Боги так решили, а они не терпят возражений. И тогда Одиссей кончает жизнь самоубийством! Слышишь, Арис? Он бросается в море! Возвращается туда навсегда! Нужно сделать все возможное, чтобы слова персонажей, которых мы играем, звучали правдоподобно. Только в этом случае зритель поверит в историю, которая так отличается от ее общеизвестного первоисточника. Нам с Такисом надо будет обсудить драму, прожить ее…
— Пошли, — сказала Павлина.
Арис не тронулся с места.
— Пошли, — повторила Павлина.
— Ты мне говорил, что тебе хорошо со мной репетировать. Говорил, что чувствуешь себя свободнее, работая со мной. Ты сам…
— Это правда, Арис, я так говорил, но это сложный текст, ты сам видишь. Не так ли, Павлина? И потом, я ведь с Такисом буду пьесу играть…
— Пошли же! — сказала Павлина повелительным тоном.
Она потянула Ариса за руку. Тот высвободился, вернулся в гостиную и схватил копию текста пьесы, лежавшую на низком столике.
— Желаю приятно провести вечер, — бесцветным голосом произнес хозяин дома.
