* * *
Как только прибыл муж Амелии, все перешли в столовую обедать. За крем-супом из водяного кресса[2] леди Кейхилл объявила о своем решении.
— Но, бабушка, вы действительно в этом уверены? — Амелия выглядела расстроенной. — Такая длительная поездка. Что если Джек и вас не примет?
Леди Кейхилл бросила на внучку взгляд величественного презрения.
— Не глупи, Амелия! — фыркнула она. — Мне никогда в жизни не отказывали в entre[3], ни в одном доме королевства. Куда заблагорассудится, туда и отправляюсь. Я была Монтфорд, девочка, до брака с твоим дедушкой, и никто, даже мой любимый внук, не может указывать мне, что я могу или не могу делать!
Она слегка коснулась своего рта изящной дамасской салфеткой и вылила херес в суп.
— Преснятина!
Чуть позже, гоняя по тарелке cailles a la Turque[4], она произнесла:
— По дороге приглашу дочь Марии навестить со мной Джека. Я не могу позволить ей голодать и не допущу, чтобы ребенок Марии Фарли стал прислугой! Тьфу! Надо ж до такого додуматься. Мать Марии в гробу бы перевернулась. Глупо было позволять дочери выходить замуж за бедного пастора.
Глаза леди Кейхилл сузились, когда она представила себе этот ужасный мезальянс.
— Фарли — прекрасная старинная фамилия, — нехотя признала она, — но отец Марии был последним представителем рода и, к тому же, бедным, как церковная мышь. Церковная мышь. Священник! Ха! — хмыкнула она, заметив нечаянную игру слов, затем притихла.
Вздохнув, леди устало расправила худые старые плечи. После чего, отодвинув тарелку, приказала подать еще хереса.
— Да, я вытащу моего мальчика из его черной меланхолии и займу делом. — Леди Кейхилл даже не взглянула на мясо по-шотландски и ламбер-пай[5], на пастернак[6] в масле и филе лосося, сваренное с корюшкой. Она лишь отведала скромный кусочек лимонного пирога. — Непозволительно оставлять Джека наедине с мыслями там, в дебрях Лестершира, где кроме слуг и поговорить-то не с кем, — он захиреет. — Она недовольно покачала головой. — Никогда не доверяла слугам, что бы там ни было!
Амелия доблестно пыталась подавить удивленное восклицание, заметив при этом, как муж весело подмигнул ей через стол. Подобное заявление было просто поразительным для женщины, которая считала дворецкого, повара, помощника повара, домоправительницу, несколько горничных и лакеев, посудомойку, извозчика, двух грумов, не говоря уже о камеристке, — всего-то минимальным набором прислуги, необходимой одной пожилой даме для комфортного проживания.
