Похищенная принцесса - Анна Грейси

Щенок стал последней каплей.

Ники любил Зузу всем своим сердечком, как может любить лишь семилетний ребёнок. Настолько, что на вторую ночь тайком взял его к себе в кровать. Даже если бы Калли не слышала восторженного щенячьего визга из-под одеяла, она бы все равно догадалась, что сын нарушил правила, по выражению абсолютной невинности на его лице. Но некоторые правила создаются, чтобы их можно было иногда обойти.

Калли поставила тёплое молоко на прикроватный столик, поцеловала сына на ночь и вышла, пряча улыбку.

Два часа спустя, когда приём, наконец, закончился, она снова заглянула к Ники.

Щенок был мертв.

Ники сидел в постели – в шоке, с заплаканным лицом. Крошечный щенок, окоченевший и безжизненный, свернулся у него в руках.  На мордочке засохла желтая пена.

– Его всё время тошнило. Что я сделал, мама, что я сделал?

На полу у кровати стояла полупустая миска молока и чашка, та самая, которую она дала сыну.

– Ты пил молоко? – спросила Калли, едва сумев выговорить это громче шепота.

– Оно было странное на вкус, – сказал мальчик. – Мне не понравилось, и я отдал его Зузу.

И она поняла. Если б он не отдал молоко щенку, то это сам Ники сейчас был бы маленьким холодным тельцем на кровати.

Тогда она поняла, что должна сделать. Выбора не было.

Дорсет, Англия, 1816

– Лучше не ехать горной тропой, капитан Ренфру. Надвигается гроза,  в темноте дорога опасна.

Гэбриэл Ренфру, последний из четырнадцатого полка лёгких драгун, бросил беглый взгляд на темнеющее небо и пожал плечами:

– У меня достаточно времени до того, как начнется гроза. Всего хорошего, хозяин, – он вышел из маленькой уютной таверны и отправился на конюшню.

Пышногрудая блондинка-горничная вышла вслед за ним и по-свойски взяла за руку.

– Зачем подвергать себя опасности на горной тропе, капитан, когда у меня наверху тёплая и уютная постель?

Гэйб улыбнулся:

– Благодарю, Салли. Щедрое предложение, но я должен ехать.

Должно быть, я старею, решил Гэйб, уезжая прочь. Предпочесть скачку в холодной темноте, на пути в свой пустой дом, скачке на соблазнительной блондинке в уютном тепле её спальни…  

И хотя он жаждал отрешения, бездумное совокупление его не привлекало. А когда тоска охватывала его так, как сегодня, не спасали ни выпивка, ни женщины.

Лишь темнота, скорость  и опасность могли очистить его сердце и разум.

Сегодня тоска овладела им как никогда прежде. Разговор в таверне свёлся к мужчинам, не вернувшимся домой, к семьям, вынужденным жить без них; ровесники Гэйба, мальчишки, с которыми он вырос, мальчишки, которые ушли за ним и Гарри на войну. «Я позабочусь о них», – сказал он так беспечно, когда они уходили.