- Жалко, что только иконы, - грустно сказал сэр Роберт.
- Я его в Европу увезу, - пообещал Федор, - разберемся со всем этим, дай время. Завтра
донесения отправляешь?
Сэр Роберт кивнул и улыбнулся: «Очень удобно, что все это через священников делается –
что тут, что в Новых Холмогорах. Даже Семен Годунов, со всей своей проницательностью, -
никогда не догадается».
- Ну да, - Федор выпил квасу и продолжил: «А то не хотелось бы рядом с тобой на плахе
лежать, тем более, что Борис Федорович уже собирался меня туда отправить. И вот смотри,
- смешливо добавил мужчина, - я знаю, что это по его приказу Митьку убили, ты это знаешь, -
а все равно – для России лучше, чтобы Годунов на троне сидел».
Сэр Роберт помолчал и поднялся: «Отец нашего общего знакомого когда-то мне сказал:
«Ставь благо страны превыше своего». Ну вот, - мужчина помолчал, - так оно и получается,
Теодор».
Проводив зятя, он постоял немного на крыльце, глядя на тонкий, золотистый серп луны. Где-
то поблизости лаяли собаки, и меделянские кобеля, которых ночью выпускали на двор, вдруг
тоже завыли. Федор поежился, и, поднявшись наверх, заглянул к сыновьям – те спали
спокойно, Степан – положив щеку на свой альбом.
Федор улыбнулся и, осторожно вынув его, убрал в сундук.
Марья тоже сопела в колыбели – крепко, свернувшись в клубочек. Он перекрестил девочку,
и, раздевшись, зевнув, устроился рядом с женой. Лиза повернулась, и, обняв его,
прижавшись к нему всем телом, сказала: «Завтра спи, пожалуйста, до обеда, я детям велю,
чтобы не будили тебя».
- Только если ты тоже никуда вскакивать не будешь, - рассмеялся Федор. «Покормить ее, -
он кивнул на Марью, - отпущу, и все, поняла?».
Он уложил Лизу на спину, и, распуская каштановые косы, целуя ее везде, куда мог
дотянуться, еще успел подумать: «Господи, уже и обратно через два дня. А ведь я так по ним
скучаю, так скучаю».
Потом, когда Лиза, как была, обнаженная, потянулась за хныкающей Марьей, он устроил их
обоих у себя в руках, и тихо сказал, глядя, как сосет ребенок: «Все будет хорошо, Лизавета.
Скоро все это закончится. Все будет хорошо».
Жена потерлась головой о его грудь и кивнула.
Он спал долго, обнимая Лизу, и, услышав стук в дверь опочивальни, открыв глаза, увидев
яркое, полуденное солнце за окном, - помедлил одно мгновение. Потом он встал, и, услышав
то, что ему прошептал старший сын, быстро одевшись, вышел во двор – надо было ехать в
Кремль.
Ксения Борисовна Годунова подняла заплаканные, темные, красивые глаза, и, всхлипнув,
