Вельяминовы. Начало пути. Кн. 3 - Нелли Шульман

КНИГА ТРЕТЬЯ

Часть первая

Москва, весна- лето 1605 года

Федор Петрович Воронцов-Вельяминов заколотил рукояткой плети в мощные, высокие

ворота городской усадьбы на Воздвиженке.

Оглянувшись на старшего сына, он усмехнулся: «Надо было тебя, Петька, сразу сюда

отправить, а то, пока с Борисом Федоровичем говорили, нам бы уже и мыльню истопили, и

обед собрали».

Ворота, наконец, открыли, и Петя, бросив поводья холопу, соскочив на землю, потянул

носом: «А из поварни-то, батюшка, все равно вкусно пахнет, не иначе, как и готово все».

- Да я вас с утра ожидаю, - Лиза вышла на крыльцо и Марья, что сидела у нее на руках,

завидев отца, сразу, капризно, сказала: «Ногами! Папе ногами!».

Федор, наклонившись, подхватил дочку, и, поцеловав каштановый затылок, одобрительно

сказал: «А ты, Марья Федоровна, я смотрю, Великим Постом бойко ходить стала, а?».

- Бойко! – согласилась дочка, и, потянув отца за рыжую бороду, рассмеялась. Петя взял

сестру за руку и спросил: «А Степа где!»

- Исует, - озабоченно ответила Марья. «Там!», - она показала наверх, на светелку.

- Ну как всегда, - рассмеялся Федор, и, взбежав на крыльцо, коротко поцеловав Лизу в губы,

велел: «Так, сначала в мыльню, - готова же она?».

- Ну конечно, - удивилась Лиза. «Как гонец из-под Кром прискакал, так вас и ждем. Как там?».

- По-разному, - вздохнул муж. «Ты вот что, - я Романа Михайловича, - он тонко улыбнулся, - в

Кремле видел, на обед к нам приедет, Ксения Борисовна с матерью на богомолье в Лавре,

ну и сестра моя с дочкой, вместе с ними. Так что зять мой нынче вдовец соломенный, пусть

хоть, домашней еды поест. Ну и поговорю я с ним, конечно, - Федор поднял бровь.

Лиза приняла дочь от Пети, и, оправив на ней бархатный, синий, в цвет глаз сарафан,

застегнув крохотную соболью шубку, ответила: «Посмотрю, чтобы не мешал вам никто. Вы

идите, - она кивнула на мыльню, - я Марью мамкам отдам, и принесу вам одежду чистую».

- Да мы бы и сами, - запротестовал, было, Петр, но Лиза, поднявшись на цыпочках, -

двенадцатилетний сын уже был выше ее, - ответила: «Не каждый день-то вы дома бываете,

Петенька, дай хоть поухаживаю за вами».

Она посмотрела вслед мужу и сыну, что шли через чистый двор к новой, срубленной

прошлой осенью мыльне, и вздохнула: «Господи, и не скажешь ему, что не след мальчика-то

на войне держать, Петя, хоть и большой, а все равно – ребенок еще».

Федор Годунов оторвал глаза от огромной карты, что была расстелена на столе, покрытом

персидским ковром, и озабоченно спросил: «Как вам, Роман Михайлович?».