- Мама, - девочка подняла запухшие от слез, красные глаза, - а папу похоронили? Я хочу к
нему на могилу сходить, можно? Где она?
- Не сейчас, доченька, - Мэри поцеловала льняные локоны. «Ты же видишь – женщина
показала на запертую дверь, - нам не выйти отсюда, и пистолет у меня забрали».
- Почему ты его отдала? – горько спросила Энни. «Ты же смелая, взяла бы и убила их».
Лазоревые глаза матери помрачнели.
- Потому, доченька, что нельзя мне сейчас рисковать, - Мэри помолчала. «У меня ты на
руках, ее высочество, - она показала на Ксению, что лежала на лавке напротив,
отвернувшись к стене, - нельзя мне умирать, милая. Раз папы больше нет, то я теперь за все
отвечаю.
Мэри подумала: «И священника нашего не увидеть больше. Я этого Рубца, как не уехал он, -
попросила, а он мне только в лицо рассмеялся, и дверь захлопнул. И Федор где – один
Господь ведает. Лиза на Волге, все легче, когда сбежим, можно будет туда пробраться.
Пойдем нищенками, на нас никто и не посмотрит».
Дочь задремала, - быстро, чуть посапывая, а Мэри все укачивала ее, пока не услышала
тихий голос: «Марья Петровна?».
- Вы поспите еще, Ксения Борисовна, - устало попросила женщина. «Все равно тут, - она
обвела глазами пустую, с одним деревянным ведром, и кучами соломы у стен, горницу, -
делать нечего».
Девушка повернулась к ней и, подперев темноволосую голову рукой, сказала: «Мне так жаль,
так жаль, что вы мужа своего потеряли, Марья Петровна. Простите, пожалуйста».
- Ну что вы, - Мэри осторожно опустила голову дочери на грязную подушку. Она присела
рядом с царевной, и вздохнула. «Что сердце у меня по нему болит – так, сколько буду жить,
рана эта не закроется».
- Я знаю, - после долгого молчания проговорила Ксения, - что они у него выведать хотели.
Он же тем вечером к Федору Петровичу ходил, ну, Воронцову-Вельяминову, видели вы его,
наверное. Ну, они у него, должно быть, и спрашивали – где встречались. Они ведь Федора
Петровича боятся, батюшка, как жив был еще, рассказывал – когда самозванца под
Добрыничами разбили, Федор Петрович там целые деревни сжигал».
Мэри посмотрела на румянец, что заиграл на щеках девушки, и, взяв ее руку, спросила: «Это
о нем вы мне говорили, тогда, в Кремле?»
Ксения кивнула и страстно сказала: «Он мне грамотцу прислал, ну, тогда еще, написал, что
ему жизни без меня нет. И все равно, - девушка закусила губу, - пусть, женат он, я знаю, мне
бы хоть как, но быть с ним».
Марья погладила длинные пальцы и вздрогнула – засов на двери заскрипел, и Болотников,
