же, рассказывал я вам – так многие монархи делали, стыдного в этом нет ничего».
Федор вздохнул, и, перекрестившись, сказал: «Пойду к матушке и Ксении, велю им
складываться, а вы, Роман Михайлович, найдите дядю моего – пусть возок готовят, самый
невидный».
- Хорошо, - подумал сэр Роберт, проводив глазами царя, - вроде тихо на улицах, народ не
проспался еще. Нам бы до Лавры доехать, там все легче будет.
Он прошел к себе в комнаты – Энни сидела у окна, грустно глядя на улицу. «Батюшка! –
обрадовалась девочка, - а мама с ее высочеством и матерью царя, читает им. А когда нам
на улицу можно будет выйти, а то скучно тут, - девочка потерлась головой о руку отца.
- Да мы сегодня ночью и уедем, милая, - улыбнулся сэр Роберт. «Ты вот что, пока матушка
занята – сложи вещи – много не бери, только самое простое».
Энни кивнула и серьезно сказала: «У меня кинжал есть, его величество мне подарил, как
еще в Кремле были. Смотри, - она порылась в своем сундучке, и показала отцу маленький
дамасский клинок.
- Ну, его тоже уложи, - велел сэр Роберт, и, присев, глядя в серые глаза, сказал: «Мне сейчас
надо уйти, милая, но я вернусь, скоро».
- Обещаешь? – Энни вдруг обняла его за шею, - сильно.
- Обещаю, - ответил сэр Роберт.
Выйдя из усадьбы Годуновых, он мимолетно подумал: «Может, стоило бы Энни отправить?
Нет, нет, она Москву плохо знает, заблудилась бы еще. Да я и быстро, вниз по ручью и
обратно».
Зеленоватые, томные сумерки царили над городом, звонили колокола церквей, и Роберт,
пробираясь по чуть подгнившим мосткам, что были положены вдоль ручья, подумал:
«Хорошо на Москве. Ну, дай Бог, и успокоится все вскоре. Хотя, - он невольно вздохнул, -
сколько у нас там Йорки с Ланкастерами враждовали? Долго. Даже предку моему кто-то из
них голову отрубил, уж и не вспомню сейчас – кто».
Он усмехнулся, и, увидел ниже по течению ручья кабак – деревянная, изящная галерея была
переброшена с одного берега на другой, и Роберт, остановившись на мгновение,
полюбовался ей.
- Ох, Теодор, Теодор, - пробормотал он, - так вот что ты прошлой осенью строил, еще шутил,
что, мол, отвык топор в руках держать.
Целовальник, - низенький, с чуть заметной сединой, дремал за стойкой. Роберт с порога
заметил, что один глаз у мужчины приоткрыт.
- До Немецкой слободы путь неблизкий, - заметил целовальник, так и не открывая второй
глаз, - да и опасно нынче на улице.
- Ничего, - ответил Роберт, - с пищалью и саблей не страшно, мил человек.
- Никифор Григорьевич меня зовут, - буркнул целовальник, и, не спрашивая, налил Роберту
