племянницу по белокурым косам, и сказал: «Ты не бойся ничего, милая».
Девочка серьезно кивнула и ушла вниз, во двор, - держась за руку матери.
- Все, - Федор подтолкнул сэра Роберта, - на Воздвиженку не ходи, да и от нее, сегодня,
наверное, и не останется ничего. Тот кабак у ручья, на Чертольской улице, - помнишь?
Целовальник будет знать, - где я.
Зять кивнул, и вдруг, перекрестив Федора, сказал: «Храни тебя Господь».
Воронцов-Вельяминов прислушался: «Вон, стрельцы уже и оружие бросили, ворота им
открыли. Быстро, чтобы духу вашего здесь не было!»
Зять сбежал по узкой каменной лестнице, а Федор, оглядев стены, выбрав себе еще и
кинжал, - посмотрел во двор. Возков уже не было, только сундуки громоздились у стен
дворца, и откуда-то из-за кремлевской стены доносилось лошадиное ржание.
Федор немного подождал, - на Красной площади все били в набат, а потом, выскользнув из
ворот, пошел к Москве-реке.
- Да, - Болотников потянулся за флягой с водкой, - хорошо Москва погуляла, вон, трупы до
сих пор на Красной площади валяются.
Кнзяь Масальский-Рубец вытер жирные губы и отрезал себе еще кусок поросенка.
- Еще не конец, - сказал он хмуро, пережевывая мясо, - как бы эти, - он выматерился, - в
Лавру не сбежали. С Богданом Яковлевичем Бельским я встречался, - он выплюнул на стол
хрящ, - посольство Воротынского государь к руке не допустил, поздно приехали, - кривые
зубы Рубца выпятились в усмешке. «Сейчас там, в Туле, Мстиславский со вторым
посольством, присягать государю будет. В общем, кончать с этой сучкой надо, Димитрий
Иоаннович уже и на Москву хочет двинуться».
- Ну да, - Болотников рыгнул, - вон уже, и Борькино тело из Архангельского собора вынесли,
лежит там, на булыжнике, кто ни пройдет мимо – плюнуть не преминет.
- Государь велел потом его, с отродьем, на кладбище при Варсонофьевском монастыре
зарыть, - Рубец тоже выпил водки. «Ну, там самоубийц хоронят, и тех, кого на улице нашли».
- Самое им там место, - отозвался Болотников, - мы же народу скажем, что семья его ядом
себя опоила, как раз и похоронят без отпевания.
- А что Воронцов-Вельяминов? – внезапно спросил Рубец. «Сам знаешь, государь его голову
на помосте у Троицкой церкви видеть хочет».
- Пропал, как сквозь землю провалился, - Болотников выматерился. «В усадьбе городской
нет его, там хоть шаром покати, все, сука, вывез, ну и с того времени, как Пушкин с
Плещеевым грамоту читали, не видел его никто».
- Ты вот что, - Рубец потрещал толстыми пальцами, - государь Ксению эту велел не трогать,
