- Кто это там? – прищурился Федор. «Ах, Пушкин и Плещеев, шваль худородная. И казаки
вокруг, как бы, не две сотни. Да, - мужчина, было, засучил рукав, но опомнился, - этих мы
перехватить не успели. Ишь, как Гаврила Григорьевич надрывается, видать не понравилось
ему воеводой в Пелыме сидеть, под самозванцем кормление лучше выходит. Ладно,
слушать там нечего, надо делом заняться, - он надвинул шапку на глаза и быстрым шагом
пошел к Боровицкой башне.
Внутри, на Конюшенном дворе, царила суматоха – царские сундуки грузили второпях, кое-
как, Семен Никитич Годунов, с плетью за поясом, сорванным голосом кричал: «Выносите
все, ничего им не оставляйте».
- В Лавру вы не уедете, - тряхнув его за плечо, сказал Федор.
-Там, - он показал себе через плечо, - все улицы народом запружены, возки остановят, всех
вытащат, и на части разорвут. Бросьте вы все это, - он показал на валяющийся в луже отрез
бархата, - выводите царя и семью, и везите их в усадьбу Годуновых. Запритесь там, эти, - он
кивнул в сторону Красной площади, - первым делом к винным погребам бросятся, может,
спьяну и не станут искать вас.
Годунов кивнул и тихо спросил: «А вы куда, Федор Петрович?».
- У меня тут дело одно осталось, - он помолчал, - а потом посмотрим. Сами понимаете,
Семен Никитич, не с руки мне сейчас по Москве-то гулять, уж больно заметен я. Как
успокоится все, попробуйте их в Лавру отправить, может, ночью и удастся.
Зятя он нашел в оружейной, – сэр Роберт проверял пищали.
- Возьми себе одну, - обернулся мужчина.
Федор взвесил на руке красивый пистолет немецкой работы, и, сунув его за пояс, спросил:
«Как царь?».
- Бельский на него наседает, чтобы гонцов от Боярской думы в Тулу отправить, - сэр Роберт
внезапно выругался. «Как будто это что-то изменит».
Низенькая дверь отворилась, и леди Мэри, тяжело дыша, сказала: «Там уже ворота
Фроловской башни трещат, выезжать отсюда надо».
Федор наклонился и поцеловал сестру в лоб. «Вы вот, что, - сказал он, - если все же удастся
уехать, сидите в Лавре, а еще лучше – в Ярославль их отвезите».
Мэри перекрестила его и спросила: «Ты Шуйского искать будешь?».
Брат усмехнулся. «Хоть и его невеста во время оно ко мне сбежала, однако князь Василий
Иванович человек умный, зла на меня держать не стал. Да и воевал он хорошо. Ладно, - он
высунулся в окно оружейной, - и правда, они сейчас уже во дворце будут, вон, на Троицкой
церкви все колокола звонят.
Энни, - в простом, невидном сарафане, - ждала родителей в коридоре. Федор погладил
