Кира Яковлевна вдруг как будто еще больше постарела. Опустила голову, подошла к оттоманке и устало опустилась на нее, глядя в пол прямо перед собой.
– Ты все узнала… – проговорила она без всякого выражения.
– Не все, но кое-что я действительно узнала, – подтвердила Полина. – Вы расскажете мне остальное.
– Она очень любила его… – выдохнула Кира Яковлевна едва слышно.
– Мама? Любила Летунова? – повторила Полина, и как будто пелена спала с ее глаз.
На самом деле она почти сразу поняла, что без большого чувства там не обошлось, потому что все портреты похожей на Полину женщины просто дышали любовью. Только любовь могла создать то прозрачное золотистое свечение, которое излучало лицо ее матери на картинах Летунова. Но в мастерской она решила, что художник любил ее мать, а выходит, что чувство было взаимным…
– Они с Таней любили друг друга, – произнесла Кира Яковлевна, как будто прочитав ее мысли. – Он был значительно старше ее, но именно он открыл ей всю красоту мира, всю красоту и богатство человеческих отношений.
– Значит, он – мой отец… – договорила Полина, поставив точку в длинной череде недомолвок.
Кира Яковлевна ничего не ответила, и ее молчание было понятнее и достовернее любого ответа.
– Но почему они не поженились? Почему мама… почему мы уехали отсюда? И… и при чем тут Серегин? Я всегда считала его своим родным отцом…
В комнате наступила тишина – гулкая, звенящая, наполненная значением.
Кира Яковлевна поднялась с оттоманки, подошла к Полине, подняла на нее глаза – глаза старого, смертельно усталого, почти сломленного жизнью человека:
– Аркадий не хотел жениться на Тане. Он говорил, что женитьба принесет ей и ее ребенку… то есть тебе, только несчастья. Таня очень любила его и верила ему, а я… Признаться, я думала о нем плохо, считала, что в нем говорит обычный мужской эгоизм, боязнь ответственности. Только потом я поверила ему… потом, когда было уже слишком поздно. Когда он погиб.
– Как это случилось?
– Его убили случайные грабители. По крайней мере, так гласило официальное сообщение. Но он все время чего-то ждал… как будто предвидел, предчувствовал свою гибель, поэтому и не хотел, чтобы Таня связывала с ним свою жизнь. И сразу после его смерти она уехала отсюда. Тут-то и понадобился Серегин…
Татьяна была удивительно красивой женщиной. Больше того – в ней было то, что гораздо важнее красоты: удивительная женственность, тот самый золотистый внутренний свет, который заставляет мучительно биться мужские сердца.
