Рашид умял свой кусок и отошёл к ящику, куда задумал убрать остатки сырого мяса.
Он нагнулся и раскрыл ящик, залез туда и стал что-то искать в нём, азартно ковыряясь. Одним куском не насытишься. Требовалась добавка. А Рашид был хоть невысокого роста, но коренастый и с мышцами, явно таскал много тяжестей и считался героем социалистического труда. В общем, работяга номер один – мечта любого прораба.
Рашид несуразно бормотал на киргизском. По грубым интонациям я догадывался, что ругался. По-нашему, по-мужицки. Я бы дал сто баллов, что он выучился и нашим крепким словцам. Так и вышло. С киргизской нецензурщины Рашид перешёл на славянский мат. Мне стало смешно, как он коверкал наши набившие оскомину ругательства. Смешнее некуда.
Затем он достал непонятный светлый предмет и отбросил назад. Я нагнулся и поднял предмет с пола, засыпанного гравием и песком. С тихим ужасом понял, что держу человеческую кисть, прижимая толстый и указательный пальцы. Глотка непроизвольно выплюнула остатки пережёванного куска, но большую часть я успел проглотить. Вот что за мясо Рашид жарил на сковородке.
От охватившего меня кошмара я отбросил отрезанную кисть в стену.
Рашид не отрывался от ящика. В мою сторону полетело запястье с канвой обветшалых волос.
Меня отклонило в сторону. Подползя в угол, я стал блевать на гравий, опорожняя нутро. От вида собственной тошнотворной массы рефлекс повторялся, и я извергал из себя всё содержимое, захватив начало кишечника. Так неудержимо и долго я никогда не блевал.
– Эй? Ты чего? – грозно обернулся Рашид. – Недожарено?
– Ты людей жрёшь, паскуда?! – хрипел я, задыхаясь в самопроизвольных испражнениях.
– А чо? Жалко?
– Людей жрёшь! И я? Людоед проклятый!
– Кого еще жрать?! Голод не тётка.
И в том он был прав.
По сути, что ему ещё остаётся? Чем питаться?
– Кто эти люди? – спросил я, отворачиваясь от блевотной массы и подползая за тряпкой, чтоб утереться. В горле саднило. Водка и человечина обжигали слизистые. Искал глазами воды.
– Местные все. Все мы местные, и они местные.
– Пить!
– У стены канистра.
Я подполз к стене и поднял первую попавшуюся, чуть не присосавшись.
– В этой бензин, шайтан! Мелкую бери!
Выбросив первую, присосался к мелкой канистре. Каннибал не обманул. Обожжённое горло остужала затхлая вода, как с прошлогодней весны, но приятная. Ни водка, ни брага, ни бензин – питьевая вода. Речная, дождевая, канализационный сток – неважно. Вода!
Оторвавшись от канистры, я, тяжело дыша, прислонился к стене. На ум приходили страшные мысли – я в логове пожирателя человечины. Гастарбайтер-людоед заманил в ловушку, зарежет ножом, разделает и поджарит. Подобного финала никто не ожидал. Людоед был любимым порождением тьмы, а оно само нашло меня и спустило в ад. Оставалось молиться и надеяться на чудо.
