Ночь была темная. В неизведанном просторе долины, которые днем ему удалось охватить только беглым взглядом, казались еще более глубокими, ледник длиной в десять километров представлялся застывшим мертвым морем. Ночной ветерок приносил шум и рев Роны. Время от времени слышалось, как где‑то поблизости в глубину ледника беспрестанно падают капли. Этот звук, среди глубокого молчания пустыни отмерявший с невыразимой меланхолией время, минутами затихал, приглушенный другим, тревожным и необычным шумом. Кроме храпа солдат и шагов Гюдена, раздавался как будто подземный невнятный гул, глухой лязг, словно кто‑то бесконечно далеко время от времени бил молотом по железной полосе. Ле — Г ра размышлял об этих суровых звуках, о тайной жизни ледника. Ему представлялось, как там, в бездонной глубине, кристаллы льда, будто алмазы, режут твердые камни, как целыми столетиями они с изумительным трудолюбием шлифуют гранит, сверлят отверстия, долбят рвы и как движется целые столетия весь этот ледник. Сопротивление шероховатого гранита и работа льдов пробудили в нем чувство странной жалости. Вековечный труд неизвестных существ и материи, неумолимый закон крови и железа — все это вставало перед его взором, являя странное и скорбное зрелище…
Нить его размышлений прервал взволнованный голос Г юдена:
— Моттэ! Гарсия — Пиль! Лантеннак! Ле — Гра!
Капитан пробрался между спящими солдатами и подошел к генералу.
— Не знаете ли, капитан, который час? — спросил Гюден, стуча зубами и, как ребенок, с трудом выговаривая слова.
— Нет, не знаю. Думаю, что уже далеко за полночь.
— Вы спали, гражданин?
— Нет.
— Ведь восток в той стороне?
— Восток? Да, думаю, что в той, — ответил ЛеГра, показывая на Урзерен.
С ледника потянуло таким пронизывающим холодом, что капитан непритворно пожалел об оставленном им тепле солдатских тел. Стоя на открытом месте, он сразу ощутил, как быстро надвигаются на него клубы тумана.
— Ле — Гра! — сказал Гюден. — Вы замечаете горы, вон там, вдалеке, вы видите их?
— Да, вижу.
— Ну вот… А я их раньше совсем не замечал. Пожалуй, это… рассвет… — прошептал он с таким волнением, точно произносил слова молитвы.
Действительно, вдали сквозь мрак стали вырисовываться острые верхушки Гларнских Альп. Не было еще и проблеска света в окружающей темноте, но черные силуэты горных цепей вырисовывались уже под траурным пологом ночи. Солдаты просыпались и кашляли от холода. Ле — Гра и командующий тотчас же подбежали к ним и, грозя суровыми карами, приказали не шуметь. Кашлявшим солдатам просто зажимали рты. Фляга с остатками красного вина переходила из рук в руки и была для солдат чашей нектара. Они вырывали ее друг у друга, действуя кулаками и когтями. В шеренге, разместившейся ниже, около ледника, солдаты стонали от стужи. У них так свело скулы, что они рта не могли раскрыть, от мороза болела грудь и ломило в суставах.
