Черные следы на росе, примятая трава и изломанные кусты указывали ему, в каком направлении прошли солдаты. Генерал и два офицера спешились, оставили солдату лошадей, а сами тронулись в путь. Гюден, обутый в венгерские сапоги, с низкими, обшитыми галуном голенищами, за которые во время переправы набралась вода, бежал в гору, как олень. От усталости и внутренней тревоги он скоро стал задыхаться, развязал шарф, которым был опоясан, снял с шеи платок, расстегнул мундир, жилет и рубаху и так, с раскрытой грудью, мчался напрямик. Восемнадцать гренадерских рот отдыхали, расположившись полукругом на берегу Гельмерзее, когда на краю скалы появился молодой генерал, до того утомленный, что крупные капли пота текли по его лицу.
— Идем дальше в эту долину? — сразу же спросил он проводника, указывая на Дихтерталь.
— О, нет! — ответил Фанер. — Эта долина не приведет нас в Гримзель. Мы поднимемся прямо на вершины.
— Как? По какой дороге? — в изумлении спросили офицеры, видевшие вокруг только совершенно отвесные стены.
— Мы пройдем позади этой скалы. Другой дороги нет, — равнодушно сказал швейцарец.
Он тотчас же взял свой топорик на длинном топорище с круглым, как яблоко, обухом и широким шагом пошел по берегу озера. Роты выстроились и окружили озеро. След тропы вел к подножию выдавшейся вперед скалы, которая черными уступами спускалась прямо к озерцу. Миновав эту скалу, солдаты увидели, наконец, куда им придется взбираться. Холод ужаса и приглушенный ропот пробежал по толпе.
В этом месте гряда гранитных скал дала трещину и расселась. Между шершавыми стенами от самого озерца и до белых громад ледника тянулось узкое, похожее на трубу ущелье. С верхнего края его сползал ледник, почерневший на поверхности и светло — зеленый в расселинах и пещерах. Это ущелье от Гельмерзее до вершины Тиральплисток, поднимающееся на две тысячи метров, показалось солдатам Гюдена огромным гробом с ледяным саваном и приоткрытой крышкой, которая сразу же захлопнется, как только они войдут в него. Солнце поднималось все выше, лучи его уже добрались до расселины, освещая ее пока только вверху. В согретых солнцем местах появились бледно — зеленые облачка; они постояли, потом стали расплываться, прихотливо меняя очертания, и медленно поползли по расселине вверх к лазурному небу. Ниже в полумраке серел лед, и от его мертвой громады на людей повеяло таким ужасом, что душа у них внезапно сжалась от страха и подкосились ноги.
