— Ну, в общих чертах…
— В общих… А в частности – это вот что: фють – и ни шиша! Даже пепла!
— Семье бы сообщить…
— Какой, к шутам, семье! Много ты, Пашуня, тут, при Центре, семейных видел? Ну, может, Погремухин, — так то особ статья. А остальные… Разве кто на здешних же приженился, если сильно повезло; а так – Дунька Кулакова[2] — и вся тебе семья… Вот ты тут, Пашунь, уже сколько?
— С сентября.
— Второй, стало быть, месяц. А в увольнительную много раз ходил?.. То-то, ни разу. А вот я – уже пятый годочек, и Москву, хоть она и рядом, только раза три видел, когда с Корней Корнеичем выбирался по делу. О какой семье речь? Тут, брат, полная автономия. Можно сказать, государство в государстве. Отсюда, брат, если уйдешь – то только как Бузюк, не иначе.
Я вспомнил волкодавов, охранявших двор, и мне после услышанного стало настолько не по себе, что я даже про очаровательную Лайму на время забыл. Пашуня, смятенный, видимо, не меньше, чем я, встрял все-таки:
— А устав?..
— Да…… ты своим уставом, — отмахнулся майор. — Говорю тебе – тут полная автономия. Свои уставы, свои законы. Как все равно отдельная страна! И всегда так было, даже в самые что ни есть крутые времена. Мне вот Касьяныч рассказывал – знаешь его?
— Однорукий?
— Во-во. Он тут, при Корней Корнеиче, Бог знает сколько лет, чего только не помнит. Как-нибудь порасспроси – такого наслушаешься!.. Вот тебе одна история… Время-то было не то что нынче. Еще при Самом… И вот, стало быть, шепнули Корней Корнеичу верные люди: все, Корней, нынче ночью приедут тебя забирать. Вот с этой вот самой виллы… А у Корней Корнеича тут своя гвардия – двадцать ветеранов. Ну, товарищ маршал, не будь дурак, на чердаке четыре пулемета крестом установил, противовоздушные прожектора поставил, ветеранов там же, на чердаке, кого за пулемет, кого с винтовочкой, рассадил… Сидят, значит, ждут… Среди ночи те подъезжают. Чуть не целая рота – знают, чай, кого брать приехали. Сторожа без шума сняли, перелезли через забор… Тут-то их и приветили! Прожекторами ослепили – и давай со всех стволов жарить! Всех положили в пять минут. С тутошней стороны все потери – один ветеран, когда на чердак лез, лоб себе поцарапал о гвоздь. Ну а тех погрузили по-быстрому в грузовичок, отвезли к балке верст за десять… Только морока была потом закапывать… А ты говоришь – Бузюк!
— Целую роту?.. — одновременно и со страхом, и с восхищением проговорил Пашуня.
— А то ж? — не без гордости подтвердил майор. — Да это еще не все, ты послушай дальше… Сидят опять в обороне, ждут. Вдруг наутро – звонок из Кремля: вызывают нашего Корней Корнеича к Самому, к Хозяину, чтоб к вечеру был. Тут уж никуда не денешься. Попрощался товарищ маршал на всякий случай с семьей, но не такой он, чтобы сразу лапки кверху. Сел в свой лимузин, а позади – два таких же, только с пулеметами, наподобие тачанок… По дороге-то его с эдаким эскортом хрен возьмешь, только вот беда – в Кремль с таким сопровождением не пропустят. Дальше уж, за ворота, Корней Корнеич – один. Только узелок с собой прихватил. С узелком – ничего, пропустили…
