Воспитание малым.
Из китайской «Книги Перемен»
Рано утром «Мерседес» ждал возле дома. Дядя уселся рядом с водителем в капитанском звании, я – сзади. Последним из подъезда вышел Афанасий. К его давешнему наряду добавились только стоптанные башмаки и облезлый заячий треух, который это чудище в разгар бабьего лета зачем-то напялило на себя. Он втиснулся на заднее сидение рядом со мной, и «Мерседес» тронулся.
Почти сразу меня сморило сном. Не знаю, сколько времени мы ехали; я открыл глаза, когда машина свернула с шоссе на какой-то проселок. Солнце уже поднялось достаточно высоко. Афанасий рядом со мной потел в своем треухе и угрюмо смотрел в окно.
— Ну вот, почти и приехали, — обернулся к нам Орест Северьянович.
— Товарищ енерал, — заныл Афанасий, — я тут выйду, а? Кобеляки у его дюже злые.
— Сиди, нечего, — ответил дядя строго. — Собачки ему, вишь, не угодили…
— А собачки у них – правда, зверье, — вставил сидевший за рулем капитан. — Мне на той неделе весь бампер изгрызли, менять пришлось.
— Що им памперы, — буркнул Афанасий, — людэй жруть.
— Это точно! — с живостью подтвердил капитан. — В прошлом году чудак один хотел оттудова ночью смыться – и поминай как чудака звали. Только сапоги утром нашли. И все, был человек – нету.
— Будет, — сказал дядя примирительно, — парня мне не пугай… А и то, — добавил затем, — какого лешего по ночам шастать? Не лезь на рожон – и цел останешься, верно я говорю? — Самого факта людоедства, однако же, дядя не отмел, и это, по правде, мне здорово не понравилось.
Машина остановилась у тесовых ворот. За забором виднелась крыша внушительного особняка. Орест Северьянович сладко потянулся:
— Вот, малыш, и прибыли!
Капитан дал гудок, и сразу двор взорвался отчаянным лаем целой своры. Затем ворота отворились, и навстречу нам выступил пожилой усач в линялой гимнастерке, должно быть, еще довоенного образца; вместо одной ноги у него от колена торчала деревяшка.
