Девятко со спутниками оповестил о своем появлении громким свистом. Дружина оживилась; Горыня поднял висевшую, точно тряпка, голову; рыгнул, схватившись за живот; при этом у него выступили слёзы – то ли от боли, то ли ещё от чего.
– Ну что? Готовы? – спросил Девятко. – Идем, что-ли, на левую сторону? Там на выступе терем – неплохое место для укрытия. Братцы! – обратился он к возничим. – Хлестайте коней и погнали!
– Эй, ты! – рявкнул Горыня, обращаясь к Девятке, – иди-ка сюда…
Княжич сидел, облокотясь локтями в колени, несчастная голова его болталась во все стороны, как сторожевой колокол. Девятко остановился в двух шагах от него. Искра наблюдала за ними с замиранием сердца.
– Ближе, – прохрипел княжич.
Девятко сделал еще шаг вперед.
– Что я вижу? – взглянув исподлобья на десятника, спросил Горыня. – Ты что, князь? Командир тут, что ли? Что молчишь?
Девятко не ответил. Горыня, кряхтя, вскочил; пошатнулся и ухватился, удерживая равновесие, за десятника; медленно выпрямился, взбешенно притянул его за ворот и посмотрел ему в глаза – их носы соприкоснулись.
– Нагло смотришь, пес смердячий, – прошипел Горыня, брызжа слюной. – Нагло. Хочешь показать всем, какое я говно? Так?
Послышался свист – и придорожная березка, шелестя листьями, плавно завалилась. Злоба откровенно враждебно поглядывал в сторону княжича.
Горыня посмотрел вокруг, задержал свой взгляд на Злобе, потом оттолкнул десятника в сторону, но Девятко не упал, устоял на ногах, опустил голову и смирно встал в стороне.
Искра вновь почувствовала, как кровь приливает к лицу, и начинают дрожать руки. Она пыталась понять, каково сейчас её любимому "дядьке" – но десятник, кажется, ничуть не переживал. Кажется… Её повело к нему, но Буяна, положив руку девушке на плечо, твердо сказала:
– Не надо, госпожа. Пусть разбираются сами.
Искра взглянула на свою служанку. Серьезное смуглое лицо, карие глаза излучают спокойствие. Было в облике Буяны что-то неприступное, даже величественное. Боярыня – так она называла её про себя иногда. Действительно, боярыня.
– Хорошо, – несколько обреченно промолвила княжна.
И все же Искра, пристально наблюдая за "дядькой", за его напускным равнодушием рассмотрела испуг, затаившийся в сузившихся зрачках. Что-то ей напомнил этот взгляд…
"Да! – неожиданно осенило девушку. – Ведь так смотрят… рабы".
Девятко стоял к Горыне в пол оборота, пальцы на левой руке слегка дрожали.
"Как же так? Почему ты не плюнешь этому стервецу в лицо? Дядька! Неужели рабство оставляет такой след в душе? Почему вообще мы должны подчиняться Горыне? Он даже не побывал ни в одной битве!"
