Отец Ашанта, Шадлык, привёз её из западного края Шагры, там, где протекает таинственная река Горынь. Он говорил, что она из племени дубичей, лесных жителей, – туда однажды дошли отряды адрагов. Шадлык погиб, когда Ашанту было четыре года. После этого его мать ушла. Ушла ранним утром, и её никто не остановил. Он помнил тот момент, такое же туманное утро. Он сидел на чьих-то коленях, чьи-то костлявые руки, пропахшие кислым молоком и дымом очага, гладили его по голове. Мать – Аблая, так её звали, – сгорбленная, седовласая, медленно удалялась. Ашант не плакал… нет, наверно не плакал, но почти неслышно шептал: "Мама! Мама…".
Почему он так тяжело переживал смерть Млады? Чужой, незнакомой, которую он видел лишь изредка. Но ведь это же не любовь?.. Может быть она – чужеземка – была той тонкой нитью, связывавшей Ашанта с его матерью?
Тут Ашант понял, что позади него кто-то есть. Резко обернувшись, воин увидел худощавую черноглазую девочку лет двенадцати-четырнадцати. Чёрные волосы заплетены в тугую косу, одета в длинное, до пят, темно-синее платье, в руках – букет цветов и трав. Цвет её кожи отличался от цвета кожи кочевников: она была смуглой, с приятным коричневым отливом, в то время как у его сородичей был желтоватый оттенок.
– Ты кто такая? – спросил Ашант.
– Тамара, – просто ответила девочка.
– Откуда ты? Чья?
– Я дочь Найяль. Мы из Даба, с побережья Южного моря.
– Ты приехала с Хончи?
– Да, – подтвердила Тамара и села рядом с воином. – Я тебя знаю. Тебя зовут Ашант.
– Откуда ты меня знаешь?
– Хончи показал мне тебя. Он сказал, что ты великий воин.
– Понятно… А что ты здесь делаешь?
Тамара показала ему букет.
– Собираю травы. У вас здесь много хороших, редких трав. Вот, например, голубоцвет, по-вашему, крысиный корень. В наших краях его трудно достать. Или же ещё медвежье ушко. Но позволь спросить, что ты потерял здесь?
– Какое тебе дело?
Тамара, без опаски, спокойно, пристально посмотрела Ашанту прямо в глаза и сказала:
– Мама… – начала она и запнулась, словно это слово причиняло ей боль, – мама говорит, что от судьбы не уйдёшь. Тебе предначертана иная судьба. С ними… – она махнула рукой в сторону орды, – …тебе не по пути. Я вижу.
– Ты что, и есть прорицательница?
– Нет. Этим словом Хончи назвал мою мать. А я – просто её дочь. Я ухаживаю за ней.
– Ухаживаешь? – переспросил Ашант. – Что это значит? Она больна?
– Мама всё время спит. Изредка, в основном на закате, она просыпается.
– Почему она так много спит?
