Ашант потянул за верёвку. Млада поднялась и прижимаясь к коню, послушно пошла на то место, где должна была свершиться казнь.
За ордой, на обширном, утоптанном пустыре имелось небольшое углубление в земле, около четырёх шагов в диаметре, посередине которого стоял столб с ободранной корой. Столб был покрыт тёмными пятнами, дно выемки усеяно мелкими камнями и от всего этого места жутко несло тухлой псиной. Рядом стояло несколько всадников, среди которых выделялся богато и аккуратно одетый рыжеволосый мужчина лет сорока пяти, с иронично прищуренными, но очень проницательными глазами.
Ашант остановился и бросил свой конец аркана на землю. Он не сразу понял, что Млада смотрит на него. Она, вывалянная в пыли и навозе, с копной свалявшихся, дико торчавших в разные стороны волос, в разорванной рубахе, все равно так же красива, как и всегда. Как в те первые дни, когда он увидел её: та же бледная, шелковистая кожа, чистое, одухотворённое лицо; она смотрит на него, её губы что-то ласково шепчут…
– Прощай… – Ашант точно проснулся, и слова девушки обдали его, как утренний ветерок.
Один из толпы, хромой парень, разрезал на ней рубаху. Млада инстинктивно закрылась связанными руками, но тут верёвка натянулась, повалив её в пыль. Несколько человек, толкаясь и возбуждённо крича, потащили жертву по земле. Рыжеволосый смеялся, разговаривая со своими спутниками.
Поучаствовать в казни собралась вся орда. Настоящий рёв разносился далеко по степи. Младу привязали к столбу за шею, в двух-трех локтях от земли, со свободным концом верёвки в три локтя, руки связали за спиной. Она стояла на коленях, оскалив зубы, и дико орала, будто раненый волк.
Секунда, вторая…
С севера медленно надвигались тучи.
Третья…
Повеяло едва ощутимой свежестью.
Четвертая…
Млада откинулась, прижимаясь спиной к столбу, посмотрела на небо…
Град камней, больших и маленьких, обрушился на неё. Ордынцы швыряли в девушку всё, что попадалось под руку. Млада как дикая кошка, безумно металась по кругу, крупные капли крови шлепались на сухую землю, поднимая облачко пыли…
И тут, сквозь рёв обезумевшей толпы, воин услышал нечеловечески искаженный, судорожный, рваный крик:
– Мерген! Мергееен!!! Твой брат умрёт! Умрёт! Я заберу его! Я приду за ним, Мерген!
Рыжеволосый чуть вздрогнул, взглянул на неё и отвернулся. Всадники развернулись и ускакали.
Млада, окровавленная, с выломанными зубами, клочьями свисавшими губами, ещё мгновение, стоя на коленях, кажется, смотрела куда-то вверх, разбитыми в кашу глазами. Наконец, сбитая очередным булыжником, угодившим ей прямо в висок, рухнула на залитое её кровью дно позорной ямы и затихла.
