– Ей не нужны твои подарки и телефонные звонки… ей нужна ты.
Я, ей нужна я?…
Почему все всегда обращаются ко мне, к дочери? Почему она не вызовет из Калифорнии Майка и не разглагольствует перед ним?
Во время нашего последнего разговора он сказал, что перешел в буддизм. Уж конечно, у буддиста побольше терпения, чем у меня.
И Кэт, и я замолчали. Я слышала шум душа и урчание труб.
– Джесси, – начала Кэт, – я вот почему звоню… Вчера твоя мать отрубила себе палец тесаком. Правый указательный.
Плохие новости доходят до меня не сразу. Сказанное прозвучало какой-то бессмыслицей. Слова повисли в воздухе где-то в углу комнаты, под потолком, пока мое сознание готовилось воспринять их.
– С ней все в порядке? – поинтересовалась я.
– Будет в порядке, но надо было сделать операцию на руке в больнице в Маунт-Плезент. Само собой, она выкинула один из своих знаменитых фортелей и отказалась оставаться там на ночь, поэтому я привезла ее вчера вечером домой. Сейчас она в кровати Бенни, спит после болеутоляющих, но, как только проснется, скажет: «Хочу к себе».
Хью открыл дверь ванной, и в спальню вплыло облако пара.
– Ты в порядке? – громко спросил он, и я кивнула. Он закрыл дверь, и я услышала, как он промывает бритву над раковиной. Три раза – как всегда.
– Дело в том, что… – Кэт замолчала и перевела дыхание. – Слушай, скажу начистоту. Это не был несчастный случай. Твоя мать пошла на монастырскую кухню и отрубила себе палец. Намеренно.
Только тогда до меня дошло – навалилось всей тяжестью, всей своей дикостью. Я поняла, что подспудно годами ждала, как она вот так пойдет и сотворит что-нибудь безумное. Но уж никак не это.
– Но зачем? Зачем было это делать? – Я ощутила подступающую тошноту.
– Сложно сказать, но доктор, который ее оперировал, говорил, что это от недосыпа. Нелл не спала днями, может, даже неделями.
Мой желудок судорожно сжался, и, уронив трубку на кровать, я бросилась к Хью, который стоял перед раковиной, обмотав полотенце вокруг пояса. Пот бежал у меня по груди, и, сбросив халат, я наклонилась над унитазом. Даже когда я освободилась от того немногого, что было у меня внутри, спазмы не прекратились.
Хью протянул мне намоченное в холодной воде полотенце.
– Извини, – сказал он. – Я хотел предупредить тебя сам, но она настаивала. Надо было ей запретить.
Я указала через коридор на кровать.
– Я только на минуточку. Она на проводе.
Он пошел и взял трубку, пока я прикладывала полотенце к затылку. Потом опустилась в плетеное кресло в спальне и стала ждать, пока буря в желудке не уляжется.
