Луксор ничего не знал о его приходе, да и никто не знал, разве что только Аластар, потому что ему-то всегда и до всего было дело. Но начальник тайной полиции молчал и только ухмылялся, не насмешливо, а скорее, потому что привык отзываться так на любую новость.
Орлана продрогла там под холодным ветром с реки, Идрис обижено тряс рукой, которой в порыве доказать свою правоту стукнулся о дерево, и они молчали. Потом он вдруг подозвал её к себе поближе и достал из потайного кармана кусок ярко-синей шерстяной нитки.
Нитка была жёсткой на ощупь, неприятной, колючей. Орлана непонимающе мяла её в руках. Идрис предложил завязать нить у него на запястье. Сказал, что это последняя просьба и уж тогда он наверняка больше не устроит ей сцены, больше не придёт в замок и не вспомнит, как мерзко предала его молодая императрица.
Её предательство, по мнению Идриса, состояло в случайно брошенных словах. В словах-обвинениях.
- Ты ненормальный, выговаривала Орлана хмурому Идрису. - Ты обвинил меня в убийстве отца. Я себя чуть не убила из-за этого. Ты моего сына чуть не оставил сиротой. Хватит. Мы с тобой уже наговорились.
- Лицемерная предательница, нарёк её Идрис, и Орлане захотелось рыдать от обиды.
Тогда она ждала второго ребёнка, и так сильно разнервничалась из-за разговора, что дышать приходилось ртом, и ей легче было завязать уже проклятую нитку, чем спорить.
Она не помнила никаких заклинаний, чтобы с помощью этой нитки Идрис мог причинить ей вред, и поэтому почти не боялась. Продрогшие пальцы не слушались, нитка трижды из них выскальзывала, Орлана нагибалась и искала её в сырой траве. Наконец, всё закончилось.
Идрис ушёл в лес, но не в сторону замка. Она же ещё несколько минут просидела, начиная ощутимо дрожать от холода, но от него же и успокаиваясь, и смотрела на тёмно-серые волны Сантарина.
- Прекрати. Это не приведёт ни к чему хорошему. - Ишханди пришла за ней и с минуту простояла, просто сложив руки, под вечноосенним деревом.
- Что? - Орлана вздрогнула.
- Ты даёшь ему надежду, безжалостно заключила мачеха и нервно провела кончиками пальцев по и без того идеальной причёске - привычным жестом.
Орлана вскочила с поваленного дерева и принялась одёргивать платье, отряхивать его, будто на подоле могли остаться следы недавнего разговора с Идрисом.
- Я? Я никогда... да я даже в самом страшном сне... задыхаясь от снова нахлынувшей злости, выговорила она.
Ишханди сжала губы в подобии укоризненной гримасы, заинтересованно глянула на молодую императрицу и даже, кажется, улыбнулась ей.
