– Филипп Фаэтон? – спросил он. Скорее утвердительно, чем вопросительно, по правде говоря.
– Да, я Филипп, – не стал отрицать молодой человек. – Но здесь какая-то ошибка… У нас никто не умер.
– Это только так кажется, – ласково сказал служащий, пряча книжку. – Многие люди, с которыми я сталкивался до вас, тоже пребывали в заблуждении относительно истинного положения вещей. Уверяю вас, они скоро были вынуждены переменить свое мнение. – Говоря это, он залихватски выхватил огромный блестящий дырокол и направил его на Филиппа. Юноша от неожиданности попятился. Собственно, он даже не успел испугаться; все произошло слишком быстро. Он поглядел на дырокол, затем на человека, державшего его. Намерения у гостя, очевидно, были самые серьезные.
– Значит, вы использовали образ моего соседа, чтобы войти, – сказал Филипп. – Но зачем?
– За все уплачено, – любезно отозвался киллер с доставкой на дом. – Весьма треугольная сумма, я бы сказал. Квитанция, к сожалению, к делу не прилагается. Срок исполнения – как можно скорее, клиент горит нетерпением. Срочная работа, так сказать. Вообще-то мы уже пытались убрать вас вчера в театре, но наши люди промахнулись. Мы учитываем опыт ошибок, Филипп!
Речь гостя произвела на молодого человека немного угнетающее впечатление. Объяснялась и странная гибель любителя балета, – он спас Филиппу жизнь, заслонив его от шальной пули, но это оказалась лишь отсрочка от выполнения приговора. Фаэтон был смелым человеком; он знал, что у него достанет мужества, чтобы умереть достойно. Даже когда не остается ничего другого, нелегко выказывать смелость, зная, что она тебя не спасет.
– Я рад, что никто больше не пострадает, – сказал Филипп, глядя киллеру в глаза.
Гороховый субъект одобрительно кивнул:
– Приятно слышать это. Некоторые перед смертью поднимают утомительную возню. Они вдруг начинают воображать, что эта жизнь чего-то стоит.
– Может быть, они не так уж сильно ошибаются? – рассеянно сказал Филипп, думая об Аде.
– Чистейшее заблуждение, – отозвался киллер. – Косная привычка, в силу которой люди цепляются за существование…
Но Филипп уже вспомнил о своей любви, благодаря которой жизнь обретала новый смысл; и, как он ни привык делать приятное людям, ему уже расхотелось умирать. «Интересно, успеет Лаэрт проснуться или нет? – размышлял он. – Ах да, я же сам должен выпустить его. Бедняга, наверное, опять закоченеет. Не везет так не везет!»
– …в конце концов, это наш хлеб насущный. Если бы они действительно дорожили жизнью, они прежде всего позаботились бы о том, чтобы не попасть в наши списки. Я вас убедил?
