– Доброе, – коротко сказал молодой человек.
– Ты на меня сердишься? – спокойно спросило лицо в зеркале.
Филипп фыркнул:
– Я не могу сердиться на то, чего нет.
– По-твоему, я не существую? Филипп почувствовал смутный укол совести; он не должен был так говорить, хотя зеркало своим неуместным вмешательством нередко раздражало его. Впрочем, верно и то, что оно всегда желало хозяину добра. Филипп подавил в себе дурные чувства: «Я неблагодарен, – сказал он себе, – мне следует больше думать о других. Плохо, что я так обращаюсь с зеркалом; ведь оно не может отплатить мне тем же». И все-таки он не был готов к решительному разговору.
– Я забочусь о тебе, – заявило зеркало.
– Оставь, – попросил Филипп с жестом досады.
– Не могу.
– Зачем тебе это? Ты же все равно никогда не говоришь правды.
– Я не понимаю, что такое «правда», – сказало зеркало.
– Ты все время что-то утаиваешь от меня, – продолжал Филипп.
– Иначе будущее не будет иметь смысла, – быстро возразило зеркало.
– Я не прошу ни о чем. Я не хочу ничего знать. Исчезни.
– Я только пытаюсь предостеречь тебя, – сказало зеркало перед тем, как потемнеть.
К Филиппу подлетел поднос с едой. Внезапно в глубине квартиры словно зазвенели серебряные колокольчики, и нежный голос возвестил:
– К вам посетитель.
– Кто?
– Орландо Оливье.
Филипп знал теперь, что Орландо живет в том же хрустальном дворце, что и он. Вчера после представления Человеку без лица пришлось везти домой новоиспеченную звезду, которую совсем развезло от подаваемой в антрактах выпивки. Филипп для надежности летел следом. Орландо нес чепуху, клялся убить Сильвера и брыкался. Его связали смирительными ремнями безопасности, но Филипп начисто забыл, развязали они его или нет.
– Впустите его, – велел Филипп, не двигаясь с места (потому что, видите ли, в наше время достаточно отдать указание, а там уж его непременно выполнят).
Но вместо Орландо перед Фаэтоном предстал совершенно незнакомый субъект диковинного вида. Вообразите себе (или нет, лучше не воображайте, хуже будет) костюм модного цвета бордо в огромный белый неправильный горох, бордовые же волосы на непомерно длинной голове и желтые очки на красном носу все той же головы. Весь субъект состоял из оной головы (с носом) и поджарого тела, которому были явно великоваты гороховые брюки, почти закрывавшие желтые, в цвет очков, ботинки. Галстук у субъекта был почему-то черный, и по этой принадлежности Филипп безошибочно опознал в нем служащего похоронного бюро. Служащий выхватил из кармана электронную записную книжку и справился в ней.
