Разбудило негромкое постукивание и пение. Несколько мгновений слушал необычные звуки. С удивлением обнаружил, что лежит на печке, на мягких шкурах, а невнятное пение доносится откуда-то снизу. Осторожно приподнялся, взглянул вниз — какая-то незнакомая женщина расставляет глиняные тарелки на столе и при этом тихонько напевает под нос. Алекша протёр глаза. Громко спрашивает:
— А что вы тут делаете?
— На стол накрываю, — нисколько не смутившись, отвечает незнакомка. Она оборачивается и Алекша видит молодую женщину, но что-то в ней такое … ну, вроде как смутно знакомое. Он уставился на неё, не зная, что сказать, потом строго произносит:
— Не хозяйничайте в чужом доме!
Женщина промолчала, только усмехнулась. И вот эта усмешка вдруг показалась настолько знакомой, что у Алекши помимо воли вырвалось:
— Баба-Яга!?
— Не баба и не яга, — ответила женщина, — но … мы были знакомы с ней.
Алекша спрыгнул с печи, подошёл ближе и потрясённо уставился на красавицу, что ещё вчера была страшилищем:
— Вот это да! Теперь я понимаю, почему ту травку боярышником прозвали.
Он ещё раз оглядел Бабу-Ягу и спросил:
— А как теперь тебя называть? Бабой или бабушкой нельзя!
—Ну, имя я себе ещё не выбрала, — засмеялась она, — это потом. Ты садись, поёшь, — и придвинула ему тарелку с кашей.
— Да я…— замялся Алекша, — руки вот… — и попытался спрятать их за спину.
— Что руки? — удивилась она, — вымой и садись за стол.
Алекша вдруг ощутил, что не чувствует боли от вчерашних ожогов. Посмотрел на ладони и не поверил глазам — там, где вчера были темно-красные язвы, сейчас обыкновенная кожа без единой царапины. Бросился на улицу, к бочке с дождевой водой, сполоснул — снова ничего, ладони как ладони. Сёл за стол и тихо сказал:
— Спасибо.
— Да не за что, — весело ответила Баба-Яга, — это тебе спасибо, за то, что для меня сделал. Не всякий сумел бы.
— И куда ты теперь? — спросил Алекша.
— В город пойду, — ответила Баба-Яга, — замуж схожу — давно уже не была — за приличного мужчину, а там видно будет.
— Ага, замуж, — согласился Алекша. « А чего ей в лесу сидеть, — подумал он, — такая быстро какого вдовца окрутит и будет жить-поживать, а как надоест, обратно в лес вернётся. А может, и нет!»
Они стояли на залитой солнечным светом поляне и смотрели, как старая избушка на курьих лапах медленно исчезает в чаще после приказа Баба-Яга уходить в лес. Толстые птичьи лапы медленно поднимаются и опускаются, деревянные бока качаются в такт шагам. С громким хрустом ломаются молодые деревца, кустарник сминается и медленно, неохотно вытягивается, будто в сомнении — вдруг опять пойдут по нему, тогда не стоит подниматься совсем.
