- Стрижка видишь какая? Думал, из наших, - отвечает он.
- Думал … - недовольно ворчит здоровяк. – Мало ли народу стрижется налысо. Это хиляк какой-то. В пальте!
Голос здоровяка явно выражает презрение.
- Может, бомж? – спросил кто-то.
- Нет, те воняют. А этот напился, подрался и уснул под забором, - предположил другой голос.
- Стойте, я его знаю! – вдруг раздался женский голосок. – Это наш препод по латыни.
- С такой харей латынь преподает? Ну и ВУЗик у тебя? – хмыкает здоровяк.
- Ну, он чего-то побрился и остригся. Раньше с бородой был. Побили здорово, лицо перекосило. У него кликуха Колун. А еще он замочил тех уродов, что меня утащить хотели, - сообщила девушка.
- Гонишь? – не поверил здоровяк.
- Ни фига, он. Я точно помню.
- Ладно. Ну тогда ты молоток, Тропа. Путного чела приволок. А чего морду солидолом намазал?
- Обморозился он. Жирным надо смазать, иначе мясо отслаиваться начнет, - пояснил тот, кого назвали Тропой. – Ничего другого под руками не было.
- Ну ты фуфел … От солидола ожоги будут! Дуй в аптеку за вазелином. Вот, возьми стольник!
Проходит полчаса. Апполинарий сидит в продавленном кресле, язык обжигает горячий чай. Металлическая кружка греет пальцы, нитка чайного пакетика глупо мотыляется сбоку и напиток мутная дрянь, но к Апполинарию отнеслись, как к человеку, а не выбросили на улицу и он помалкивает. В помещении горит свет. Колышеву достаточно было одного взгляда, чтобы понять, куда попал. Это обычная подвальная качалка для молодежи из небогатых семей. Фитнес клубы и тренажерные залы по две тонны баксов в год не для них. Крашеные желтой краской стены, фотографии из журналов с накачанными до безобразия молодцами и красными от тонального крема грудастыми девицами, несколько треснутых зеркал, задрипанный письменный стол и длинная лавка для переодевания – все удобства. Оборудование самодельное, знакомый дядя Вася из ворованного уголка сварил. Гантели выточены на станке из железных болванок. Сбоку кривые цифры белой краской – вес в килограммах. Только гриф и «блины» настоящие, стандартные. Апполинарий откладывает в сторону пустую кружку. На лице выступает пот, кожу щиплет. Только сейчас вспомнил слова парня, что подобрал его. Вроде про обморожение. Осторожно дотронулся до лица. Пальцы ощутили толстый слой липкой жижи и странно мягкую кожу. Такое чувство, что потяни сильнее и она отделится от мяса. Колышеву становится не по себе. Дурацкая привычка все представлять с готовностью оказывает медвежью услугу – перед глазами возникают образы, виденные в фильмах ужасов. Мертвецы, разлагающаяся плоть, белые черви в открытых ранах … тьфу ты!
