Старый гном сплел пальцы в замок, ответил задумчиво:
— Ты наблюдательна. И, похоже, в самом деле способна видеть знаки и слышать указания. Это правда, каждая руна здесь особенная. Каждая пришла своим путем, каждая уйдет рано или поздно. Такова мудрость жизни, дева. Собрала? Давай сюда.
Взял у Паолы мешочек, затянул шнурок. Спрятал на груди, запахнул безрукавку.
— А теперь, дева, смотри и слушай.
На столе между гномом и жезлоносицей остались лежать две руны.
Темные пальцы старика коснулись темного дерева.
— Вот первая. «Спутник».
Гном придвинул деревянную пластинку ближе к девушке. Та, словно во сне, взяла. Дерево, гладкое на ощупь, отполированное тысячами прикосновений. Глубоко процарапанный угловатый рисунок — две сцепленные в пожатии руки.
— Добрая руна и редко выпадает. У меня таких мало, — старик помолчал, загибая пальцы, — всего четыре, пятая ушла прошлым годом. Эта ждала своего две сотни лет. Мой отец вырезал ее в день, когда связал себя узами побратимства с одним человеком из пришлых. Им было по двенадцать, глупые сопляки. Мой дед был против, отец того мальчишки — тоже. А они сберегли эти узы на всю жизнь, ни разу, ни в единой мелочи друг друга не предали. Поэтому, дева, эта руна крепка и верна. Обещает спутника, который не оставит и не предаст. Будь она в металле — сулила бы боевое побратимство, но дерево — знак жизни, а не войны. Спутник на всю жизнь, — гном хмыкнул, — думается мне, для девы это значит лишь одно.
Паола почувствовала, как горит лицо, полыхают жаром смущения уши. Да уж ясно, что может означать для девицы такое предсказание!
Но — война ведь. Война… и Гидеон, белые лепестки в растрепанных черных волосах, первый поцелуй, хриплый шепот: «Ты мой ангел…»
Хлопья снега путаются в черных прядях, хриплое: «Беги…»
Он мертв.
— Это жизнь, — тихо, но как-то очень весомо повторил старик. Понял, похоже, ее смятение. — Хочешь ты того или нет, дева, так будет.
— А вторая?
Гном улыбнулся наивной попытке увести разговор. Кивнул: ладно, мол, как хочешь, давай о второй.
— Вторая — «путь». Ее принес мне один охотник, из людей или, может, полукровка, я даже и не понял. Совсем недавно. Он нашел этот знак на мертвеце и счел это дурной приметой; вернее, он так сказал. Сказал, похоже было, что путник не удержался на скользкой тропе над водопадом. Это горец-то! Я думаю, тот полукровка был скорее разбойником, чем охотником. Только убийцы боятся снятых с убитого амулетов, и правильно боятся. Есть чары, способные отомстить.
