— Сам лечи, — вспылила вдруг лекарка. — Тебе руки-ноги переломать, чтоб ни на войну, ни на охоту, ни в железки свои играть не мог, тоже помереть захочешь. «Не указывай»! Тьфу! Проваливай, духу твоего чтоб здесь не было. «Не трону»! Тебя бы так не тронуть!
— Умолкни. — Дикарь встал, повернулся к бабке. Паола равнодушно скользнула взглядом по голой спине и вздрогнула, вдруг подумав: был бы нож, всадила бы под лопатку, а дальше — плевать.
— Да с тобой говорить, только зря воздух сотрясать.
— Твое дело лечить, а в мои дела не лезь.
И вышел.
Паола незаметно перевела дух. Внезапное желание убить напугало ее. Крылатые девы не проливают крови, их дар — нести жизнь, а не отнимать. Им оружия и касаться не положено. Неужели бескрылость так меняет? Паола села, потянулась рукой за спину. Погладила кончиками пальцев бессильно обвисшее крыло. Спросила себя: но если не считать дар, ведь я все та же, разве нет?
— Ты села! Сама! — Шаманка радостно хлопнула в ладоши. — А встать хочешь?
Паола оглянулась: ей хотелось рассмотреть ту часть комнаты, которую она не может видеть, пока лежит. Оказалось, рассматривать особо и нечего: войлочный пол, откинутая кожаная занавеска, а за ней — серебристая трава. Степь…
«Комната», усмехнулась Паола. «Палатка» будет верней.
Бабка сунула в руки кружку:
— Выпей, пока сидишь.
— Бабушка, — Паола все водила и водила пальцами по крылу, тщетно пытаясь нащупать в себе хоть искорку целительной силы, — бабушка, это теперь все? Навсегда? Что он сделал?
— Не знаю, — буркнула бабка, — крылатых не лечила. Пей.
Из кружки вкусно пахло мясным отваром. Паола сглотнула. Руки задрожали. Швырнуть бы об стену, да стена красивая, жалко.
Шаманка, вздохнув, села рядом. Сказала:
— Тебе не станет лучше, если умрешь. Я говорю с духами, я знаю.
Всплыло в памяти давнее, недоговоренное.
— Да, — кивнула Паола, — я помню, ты говорила. С мертвыми. Тебя зовут Сай, да?
— Сай, — шаманка улыбнулась, сверкнув белыми зубами. — А ты?..
— Паола.
— Пей, — прикрикнула бабка, — стынет. Балаболки.
От мясного скрутило в животе. Паола потерла раненый бок.
— Ложись, — велела бабка, — спи. А ты ее вставать не дергай, успеет. Некуда торопиться. Не замуж.
Паола нервно хмыкнула, и бабка понимающе усмехнулась. Сай поерзала, устраиваясь поудобней на краю постели Паолы. Спросила:
— Ты про мертвых не поняла, да? Знаешь, почему я с тобой ночами сижу?
Кольнуло неясной тревогой.
— Почему?
— Вокруг тебя много мертвых, а ты видишь только одного. Когда спишь, то его зовешь, то к нему рвешься. Любила его, да?
