Но в большей степени причина была в том, что обе стороны просто не могли постичь и не хотели поверить, что же в действительности произошло. Немецким коммунистам потребовалось еще много времени, пока они уяснили, что проиграли свою битву; и еще больше времени потребовалось русским, чтобы понять это. Когда они в течение 1920 года победоносно вынырнули из кровавого кошмара своей гражданской войны и, протирая глаза, снова посмотрели на мир вокруг, они не поверили своим глазам. По их собственной теории их победа в одной только России собственно не могла произойти и поэтому они не верили самим себе. Но поражение немецкой революции — этой по учебникам столь более зрелой, столь более многообещающей, неизбежной революции — было еще более немыслимо.
Нет, они просто не верили, это не могло быть правдой. Если уж в феодальной, отсталой России против всех вероятностей смогла победить социалистическая революция, то это тем более должно было случиться в Германии. Только по какой-то причине темп в Германии был явно медленнее. Как теперь видели ситуацию в России, ноябрь 1918 года был в Германии тем же, что март 1917 в России. Эберт был то же, что и Керенский, капповский путч в марте 1920 года соответствовал контрреволюционному путчу русского генерала Корнилова в сентябре 1917, так что до октябрьской революции уже недолго ждать осталось. Следует только правильно взяться за дело, и немного подбросить уголька.
Это теперь делали русские большевики, к этому они были теперь готовы и полны решимости. Всё еще существовало убеждение, что для победы социализма решающей является немецкая, а не русская революция. «Социализм в одной стране» — и теперь в такой совсем отсталой крестьянской стране, как Россия — был все еще для них невообразимым, мировая революция все еще была условием выживания русской революции, а Германия все еще была ключевой страной мировой революции. Всё еще видели будущую социалистическую Германию как голову, а революционную Россию в крайнем случае как тело пролетарской мировой державы, которую они хотели создать. Но тело взяло теперь на себя функции головы, и немецкая революция должна была теперь управляться из России, поскольку она не могла обойтись своими средствами. Таков был смысл Третьего, коммунистического Интернационала, который был основан в Москве в 1919 году.
Во Втором, социалистическом Интернационале, ведущая роль была у немцев. В Третьем она неминуемо была у русских: они были единственной коммунистической партией, которые в своей стране (к сожалению, не в той стране) победили и теперь должны научить других побеждать.
