Да, примерно так и получилось в России. Но как было дело в Германии? Через свою собственную, столь демократическую, гуманную, благородную точку зрения на революцию Роза Люксембург неосознанно выразила ей приговор, когда в незабываемом образе сравнила революции с локомотивом, который поднимается вверх по крутому подъему: «Или локомотив на полном ходу дойдет по историческому подъему до наивысшей точки, или под своей собственной тяжестью он скатится обратно в исходную низину и безвозвратно раздавит тех, кто из-за слабых своих сил захотел остановиться на половине пути».
Именно таким был жребий германской революции 1918 года, и это был жребий и самой Розы Люксембург. Сила, которая могла бы двигать локомотив на полном ходу вверх, и которую в России представляли Ленин и его партия, отсутствовала в Германии. Были лишь слабые, разобщенные силы, которые пытались остановить на половине пути скатывающийся назад под собственным весом локомотив. Январские и мартовские бои в Берлине, Мюнхенская республика Советов, последние восстания в Рурской области после капповского путча: все это были уже в действительности только лишь бои в отступлении. Местные рабочие советы, за которыми не стояло никакой ленинской партии, были безоружны, когда на них в течение 1919 года повсюду стали наседать силы контрреволюции. Эта контрреволюция была настолько же кровавой и основательной, насколько ноябрьская революция в 1918 году была бескровной и поверхностной.
Как и в России, 1919 и 1920 были в Германии годами гражданской войны. Исход событий определил эпоху: в России победила революция, в Германии (под социал-демократической маркой) — контрреволюция.
Тем самым на длительное время были переведены стрелки путей. Германия осталась буржуазно-капиталистической страной, во многом Германией кайзера, только без него. Россия хотя и не стала социалистической страной — требовались еще десятилетия, чтобы стать ею — но с этого момента она стала революционной страной, под незыблемым господством коммунистической партии, которая отныне приводила в движение революцию сверху. В отношении немецких и русских социалистов исполнились библейские слова: «Первые станут последними, а последние станут первыми». «Невозможная» русская революция удалась; «неизбежная» немецкая революция потерпела крах.
Но прошло еще много времени, прежде чем участники событий заметили это; еще больше времени, пока они осознали это, примирились с этим и приспособились к новой ситуации. Частично потому, что в год гражданской войны 1919 связи между Германией и Россией почти прервались. У обеих стран в этот бурный год слишком много было своих забот, чтобы еще уделять много внимания друг другу.
