Я оставил свой новый "порше" перед последним поворотом дороги к крепости Скотта и углубился в лес. Скоро показались высокий забор и вилла. Но только потому, что мне было далеко не шестнадцать, я подумал с известной долей прагматизма: "Какой смысл здесь стоять?" И тотчас ушел.
Когда я вернулся к машине, уже стемнело. Вынырнувший из черного леса автомобиль измерил меня с головы до пят светом фар, свернул на обочину, остановился. За рулем серебристого купе с открытым верхом была Элен.
-- Вы были у отца? -- выйдя из машины, спросила она.
Ей очень шло белое платье, открывавшее плечи и наполовину грудь, узкое до колен, ниже -- широкое и длинное, со скользящим по траве шлейфом.
-- Нет, -- чувствуя, как волнуюсь, ответил я.
Она вдруг стала серьезной:
-- Но почему вы здесь?
-- Хотел увидеть вас, Элен... -- так же серьезно произнес я.
-- Тогда этот вечер мой... Мне нужно только поставить машину.
Я подождал ее, но к ним не заезжал. Вряд ли мне бы обрадовался Скотт, впрочем, как и я ему...
Мы поехали в сторону Версаля, так пожелала Элен.
Мы говорили бесконечно. О погоде, об искусстве, о вкусах и моде, но как хотелось бы мне говорить об ином... О ней, о ее глазах, улыбке, голосе... И что-то настораживало меня в ее взгляде, чуть кокетливом, стремительном, но порой тревожном...
За Версалем, мы снова свернули в лес, и вскоре, рядом с одиноко стоящим двухэтажным особняком времен французских королей у затаившегося в ночи пруда, остановились.
-- Этот маленький дворец -- подарок отца... Я не была здесь целую вечность, -- сказала Элен и пригласила в дом.
За парадным, в зале, наверное, в далеком прошлом принимавшем балы с россыпью галантных кавалеров и блистательных дам, -- с мраморными плитами пола и потускневшими мозаичными панно на стенах, с огромной люстрой и множеством канделябров, с двумя лестницами, расходящимися вверху на бельэтаж с колоннами, куда выходили двери комнат второго этажа, -- царило запустение и веяло унынием.
-- Кажется, здесь действительно никого не было целую вечность, -подивился я паутине, ставшей неотъемлемой частью этого дома, и словно вознамерившейся его похоронить пыли, и соблазнительному эху.
-- Да. Мебель я выбросила. Парк вокруг превратился в чащу... Я поклялась не возвращаться сюда... Но с той поры прошло семь лет... Только Патриция иногда приезжает сюда.
-- Что же это за тайна заброшенного дома?
-- Не хочу об этом говорить, в другой раз...
Элен поднялась на второй этаж. Прошлась по комнатам, и из одной вынесла медвежью шкуру. Бросила посредине зала на холодный каменный пол, затем зажгла три свечи и погасила свет.
