Мы — хлопцы живучие | страница 87
Тетя Марина пришла со своей оравой. Орава проворно забилась на печь, а тетя сидит на скамье и то улыбнется, взглянув на отца, то вдруг начнет вытирать уголком платка покрасневшие глаза. Хоть бы она сейчас не завела свое: «Ой, не могу я, не могу!»
Словом, все пришли: кумовья, сваты, дядья, тетки. Лишь соседа деда Мирона нет. И тетиного Андрея. Оттуда, где они сейчас, в гости не ходят.
Мы с Санькой тоже, как взрослые, за столом. Глыжка рядом с отцом втиснулся и так уж рад. По глазам видно.
Гости выпивают и закусывают. Нам с Санькой тоже какой-то кислятины налили. Это бабушка деду Николаю приказала:
— Капни уж и им, Микола. Женихи уже. Нужно…
И такие тут разговоры пошли — только слушай. И про Германию, и про русский народ, и про что хочешь.
— Ну, думали, под корень выкосим, чтоб и на развод не осталось, — начал слегка захмелевший отец. — У каждого накипело. А пришли — не поднимается рука. Ну развеж ты его станешь бить, немчонка несчастного, если он… Э-э, да что тут говорить? Я сам думал: ну, дайте только добраться до вашей поганой Германии. А дошел — и что? Ничего… Помню, в одном городке было. У них они дорфами называются. Ну там, скажем, Ивандорф, Васильдорф.
Только по-ихнему. И вот из углового дома — бац! — и чуть мне не в плечо. Пуля рядышком хлюп в стену. Я туда. И что вы думаете? Такой вот, как эти, из гитлеровских волчат. Забился в угол, трясется. И боится, вижу, до того… не за столом будь сказано. Ну что, стрелять и его будешь? Выхватил я у него автомат (счастье мое, конечно, что патронов в нем не было). Выхватил, значит, автомат и — за ухо. Ах ты, говорю, желторотый… Тут, правда, фрау выскочила. Тоже в слезы. А, пропадите вы пропадом!
— Розгой нужно было, — посоветовал дед Николай, — розгой, чтоб сесть не мог.
— А есть хоть у них лоза на розги? — спросила тетя Марина.
— Насчет лозы не знаю. А что деревья в лесу и те под номерами — это факт.
Скок вдруг ударился в политику:
— Ты мне вот что скажи, мой голубь. Ты там ближе был. За все, что они тут понатворили, будут они платить или нет?
— А как же! — подтвердил отец. — Рапарацию с них возьмут.
— А я бы так сделал, — вмешался дед. — Я бы так им сказал: вы мне сирот насиротили? Насиротили. Много насиротили. А кто их кормить-поить будет? Кто им штаны покупать будет? Кто учить? Так вот, сказал бы я, давайте мне на каждого сироту… ну там десять или двадцать тысяч. Словом, чтоб не голодали и доросли до своего хлеба. И пока не вырастут, нигде вы от меня не спрячетесь, голубчики! — Дед так грохнул кулаком по столу и так глянул на Скока, словно это он должен был платить репарации и не хотел.
