Конечно, не ко всем женщинам можно было применить его гормонотерапию, но во многих случаях научная интуиция наводила его на малоизвестные нарушения, препятствовавшие вынашиванию беременности. Как бы то ни было, в результате бесплодные прежде женщины становились счастливыми мамашами.
И все же, как ни печально, оставались такие, которым родить долгожданного ребенка не помогали никакие усилия медицины. Такие неудачи Адам переживал как личную беду. И лица этих несчастных женщин преследовали его и днем, и ночью.
Одной такой парой были профессор Дмитрий Авилов с женой, недавно переехавшие из Советского Союза.
Раньше Авилов работал в Академии наук СССР и достиг в своей области — это была генетика — таких успехов, что на протяжении нескольких лет его склоняли к эмиграции научные учреждения сразу нескольких стран Запада. Никакой политической подоплеки тут не было — речь шла лишь об условиях для научной работы, несравнимых с тем, что были в СССР, и заманчивых «капиталистических» заработках.
И вот наконец во время международного конгресса в Лондоне супружеская пара сбежала и попросила убежища на территории американского посольства.
К тому времени Авилов уже выбрал для себя Гарвард — не только из-за предложенных здесь особенно щедрых условий, включавших собственную лабораторию, но также благодаря репутации, какую медицинский факультет этого университета заработал в деле лечения бесплодия. Авилов с женой были вместе уже более пяти лет, но завести детей им пока так и не удалось.
И вот теперь перед Адамом сидел высокий, широкоплечий русский и его миниатюрная, пышногрудая жена.
Аня Авилова была красавицей — но не по стандартным меркам. У нее были большие, глубоко посаженные карие глаза и нежные, не слишком правильные черты лица. При этом было видно, что собственная внешность ее мало заботит. Коротко стриженные темные волосы небрежно падали на лоб, она то и дело отбрасывала их назад, так что в голову приходила мысль о нервном тике.
Обычно пациенты Адама не отличались оптимизмом. Как правило, все они имели за плечами безрадостный опыт консультаций с многочисленными специалистами и бессчетные разочарования. Группа Адама Куперсмита была их последней надеждой — за которой лежало безбрежное море отчаяния.
Но Аня была совсем другой. Внешне ее история походила на истории сотен таких же отчаявшихся женщин, с которыми Адам имел дело изо дня в день, но ничто в ее лице не указывало на пораженческие настроения. Ее несгибаемый, неистребимый оптимизм не мог никого оставить равнодушным.
