Сигнальщики весьма успешно занимались ничегонеделаньем. Рядком, усевшись прямо на узкой палубе второго мостика, раздевшись, по случаю жары, до трусов, они изредка перебрасывались словами, стараясь сполна уловить порции света, испускаемые солнцем лично для каждого. Двое держали на коленях те самые Архимедовы зеркала, коими он, по слухам, подпалил вражеский флот. Но использовали их, не в пример мудрому геометру, исключительно в мирных целях, посылая жарких зайчиков на стоящий рядом круизный лайнер. Лайнер участвовал в акции «Детям Чернобыля» и сигнальщики искренне недоумевали; если в радиоактивном Чернобыле выросли такие длинноногие, длинноволосые, синеглазые и крутобедрые, то чем недовольны их родители?
А может, там и чернобыльцев не было?
Откровенно говоря, сигнальщикам было глубоко наплевать откуда родом соседские красавицы, главное внешность, а не прописка.
Красавицы, кстати, прекрасно осознавали какими глазами смотрят на них моряки, и по палубе ходили, старательно покачивая едва прикрытыми бедрами, по кошачьи переставляя стройные ноги на высоченных каблуках и выпячивая то, что уже вполне могло вдохновить Сережу Есенина.
Наши махали руками, а они делали вид, что их это не касается. Но, на самом-то деле, обе стороны прекрасно понимали друг друга, и если красавицы наслаждались вниманием, то наши включали это самое внимание на «самый полный» и глядели во все глаза. Споря и обсуждая.
Сигнальщики были людьми солидными, вечер жарким и спорить не хотелось. Поэтому они лениво созерцали как грациозно перемещаются по деревянной палубе лайнера загорелые красавицы. Изредка кто-нибудь, собрав все силы и с трудом превозмогая лень, одобрительно взмахивал рукой.
Такое пренебрежение к их красоте привело девушек в недоуменное состояние. Никак не могли понять дети Чернобыля, что же такое случилось в природе, что их появление на верхней палубе в более чем откровенных нарядах не производит на соседей ну абсолютно никакого впечатления. Они шушукающейся стайкой сбились у борта и, наваливаясь декольте на леер, уставились на наших ленивых сигнальщиков. Наши глядели на них, они глядели на наших.
Это увлекательное занятие было прервано сигналом на ужин.
Быстов медленно встал, широко зевнул, потянулся всем своим тощим телом, широко разводя в стороны руки...
И вот, в тот самый момент, когда в его, широко раззявленной, пасти блеснул железный зуб, когда вдох «А-а-ах» плавно перешел в выдох «И-и-иэх!», когда плечевые суставы чуть слышно хрустнули...
