— Товарищ командир... — сказал он. — Москва... звонит...
Когда надо командир соображал очень быстро.
— Есть, — сказал он. — Сейчас буду.
Вахтенный сигнальщик облегченно воткнул трубку в крепления. Решилось... наконец-то.
— Сейчас, — сказал он телефонисту в «Чайку». — Сейчас командир придет. Он с Москвой поговорит.
— Вы че! — Отчаянный вопль едва не разорвал динамик. — Я ж пошутил!
Сигнальщики, все пятеро, открыли рты, желая высказать телефонисту все, что они думают о таких шутках и о людях, которые их придумывают...
— Где? Где Москва? — Маленький, верткий, стремительный — командир ворвался на ГКП, озираясь в предвкушении.
Четверо сигнальщиков попросту исчезли. Пятый — бедняга вахтенный — пожевал губами, потом сунул трубку командиру и слинял, через задраенную дверь.
Телефонист! Идиот! Надо ж понимать когда можно шутить!
Старпом должность уникальная. Это вам не просто офицер в фуражке, не просто цепной страж корабельной организации. Не-ет, старпом это... это старпом, одним словом. Перефразируя картавого и лысого Вождя, можно сказать: «Всякий старпом должен быть офицером, но не всякий офицер может быть старпомом». Потому как старпом — это личность. И личность незаурядная.
И уж вовсе неверно будет считать, что мощь корабля держится на четырех винтах. Нет, не на винтах она держится — на старпоме. На его авторитете, отношении к службе и умении донести свою мысль до личного состава. Например:
Команда «Первой очереди построиться в магистральном коридоре для перехода в столовую» застала эту самую «первую очередь» уже в самой столовой, где она, удобно расположившись за столами, сочувствовала нашей сборной, проигрывающей очередной чемпионат. Выражения, вдохновенно изобретаемые нашими болельщиками, были столь «берущими за душу», что камбузный наряд, состоящий, как на подбор, из матросов первого года службы замирал в восхищении, обливая ноги флотским борщом.
Обед грозил затянуться. А через открытые двери в столовую заглядывала «вторая очередь», которой тоже хотелось увидеть как «продуют» наши футболисты.
Дождавшись именно этого момента, из каюты, дверью выходившей прямо в магистральный коридор (ну, чтоб ближе к личному составу) появился старпом. Худой, длинный как жердь, он критически осмотрел местную «Ходынку», пошевелил усами и тронулся, рассекая толпу как героический ледокол «Ленин» льды Арктики.
— Без слов, Советский Союз, крокодил, — раздельно сказал он, остановившись в самом центре столовой, и помахивая правой рукой, как это обычно делают наши вожди с мавзолея.
