— Салины? — переспросил Спартак.
Дозорные, пастухи, покинувшие хозяев и стада, чтобы присоединиться к армии Спартака, знали каждый холм и куст в Кампании.
В Салинах было несколько вилл, построенных между песчаным берегом и выступами Везувия. Море там зеленое и прозрачное. Источники с горячей водой бьют всего в нескольких шагах от берега.
— Хозяева там купаются, — сказал один пастух. — Горячие источники бьют из глубины земли и придают силы.
— Они принесут им смерть! — воскликнул Спартак.
Он собрал гладиаторов.
— Мы убьем претора Коссиния, — сказал он. — Его армия станет похожа на цыпленка, которому отрубили голову. Он еще прыгает, но уже мертв.
Мы шли всю ночь, поднимались и спускались по глубоким ложбинам, пересекавшим склоны Везувия.
На рассвете мы увидели море.
Обоз претора Коссиния стоял на берегу рядом с большими палатками.
Мы подобрались к ним, прячась за кустами на склонах Везувия.
Когда солнце поднялось высоко над горизонтом, претор направился к морю, сверкавшему серебряной полосой.
Спартак, Крикс и несколько сотен человек ринулись к нему.
Песок и морская вода окрасились в красный цвет.
Эномай отрубил претору голову и поднял ее на копье.
В последующие дни, каждый раз, когда мы атаковали римскую армию, которая бежала от нас, как дичь от охотника, он бросался вперед, выставляя голову претора как знамя, и первые ряды центурий отступали, а Эномай выкрикивал имя претора, которое стало его боевым кличем.
Солдаты бросали оружие и убегали, завидев толпу в шлемах и туниках, со щитами убитых римлян. Те, кто пытался сопротивляться, оказывался поверженным на колени, с запрокинутой головой, и ожидал удара мечом.
Тем, кто умирал от меча, покровительствовали боги.
Другие становились добычей вооруженных кольями рабов, которые внезапно появлялись из лесов и виноградников и раздирали римских солдат на куски.
Так погиб Вакерра. Его узнали рабы, сбежавшие из поместья Лентула Батиата, и заставили его поплатиться за жестокость.
Я держался в стороне, часто сидя рядом с Иаиром, на лице которого читались усталость, смирение и даже разочарование.
— Ты грек, ритор, — сказал он мне, когда наступил вечер последней битвы, — и знаешь историю людей. Ты учил мудрости на Родосе и в Риме, объехал все провинции республики. Ты говорил с римскими магистратами и пользовался их уважением. Что ты думаешь обо всем этом?
Люди Спартака пьянствовали, сидя вокруг костров. Огонь освещал поле, на котором еще недавно шло сражение. Люди и волки отнимали друг у друга трупы.
