Иаир помог ему, ухватив веревку зубами и ослабив ее.
Легионер яростно завопил и несколько раз ударил целителя древком копья.
Идти стало легче. Перед глазами расстилалось бескрайнее море.
— Дак мог убить меня, но предпочел умереть, — сказал Спартак.
Они остановились на пристани, и первых рабов уже повели к пирсу. На их головы сыпались удары. Рабы падали, и их сбрасывали в трюм.
— Почему этот дак не убил меня? — продолжал Спартак.
Он не смотрел на Иаира. Не ждал ответа.
— Я видел его серые глаза, — продолжал он. — Я больше не мог сопротивляться. И тогда он взревел и оставил мне жизнь. Почему?
— Об этом знает только Единый Бог, — ответил Иаир.
Наступил черед Спартака взойти на корабль.
Рабов били бичами и древками копий. Один легионер схватил Аполлонию и швырнул ее на палубу, а Спартака и Иаира столкнули в трюм на кучу тел.
Воздух, которым они дышали, был влажным и плотным. Пахло рвотой и мочой.
Спартак и Иаир прижались друг к другу.
— Единый Бог… — начал Иаир.
— Дак предпочел умереть свободным человеком, — ответил Спартак.
— На это была воля Единого Бога, — повторил Иаир.
— Я хотел бы умереть, как дак! — воскликнул Спартак.
Спартак стоял, обнаженный, прикрыв руками низ живота, со связанными руками и ногами. Другой веревкой он был привязан за шею к столбу посреди возвышения, по которому расхаживал работорговец Пакий.
Это был невысокий, толстый и подвижный человек. Он указывал на Спартака.
— Граждане Рима, — кричал он хриплым голосом, — посмотрите, что мне удалось раздобыть у греков на Делосе!
Он расхохотался.
— Вы когда-нибудь видели более совершенное, более сильное тело?
Он подошел к Спартаку и дотронулся сначала до торса, потом до бедер фракийца, все мышцы которого напряглись.
— Вот тело гладиатора, самой природой предназначенное для великих игр в Риме! — продолжал Пакий.
Подойдя к краю возвышения, он посмотрел на толпу, теснившуюся между Палатином и Тибром. На Бычьем форуме было выстроено несколько помостов, и каждый день здесь шла торговля рабами.
Рабов привозили изо всех провинций республики, побежденных Римом и подчинившихся ему. Победители забирали мужчин, женщин и детей и продавали их на Делосе или здесь, в Риме, где были самые высокие цены и где любили тела чужеземцев, как пресытившийся изысканными яствами любит острый перец.
— Вместе с ним я продаю еще двоих! — воскликнул Пакий, указав на Иаира и Аполлонию, сидевших на корточках и привязанных к столбу.
Аполлония обхватила руками колени. Иаир невозмутимо смотрел прямо перед собой.
