Однако другая — нонконформистская — часть сознания ехидно подзуживала: "Костенко — и то! Раскопал свидетелей! А ты? Гипотезы, версии, измышления — какого чёрта! Пока, прохлаждаясь в Дубках, будешь пьянствовать с Яновским, Сазонов-то твой — тю-тю! Или ударится в бега, или забьётся в такую щель! Если — не хуже что! Геннадий Ильич, опомнись! Немедленно возвращайся в город!"
Борьба конформизма с нонконформизмом в сознании Геннадия Ильича продолжалась минут, вероятно, пять — победили, как у майора обыкновенно бывало в подобных случаях, ответственность, чувство долга и следовательский профессионализм.
В город Брызгалов смог попасть только за полночь — с помощью одного из умеющих водить охранников Аллы Анатольевны.
Лидочка, убрав в квартире и не дождавшись звонка майора, ночевать не осталась, что в настоящий момент не слишком разочаровало Геннадия Ильича: суета, алкоголь, нервное напряжение — мысль о "постельных подвигах" он бы сейчас не назвал удачной. Перекормленный Барсик — а Лидия Николаевна, подлизываясь к наглому котяре, в отсутствии майора потчевала его нисколько не сообразуясь с медицинскими показаниями — лишь лениво приоткрыл левый глаз и, самодовольно мурлыкнув, заснул опять, по-хозяйски развалившись на единственном мягком кресле.
Утром, опохмелившись двумя рюмками водки, Брызгалов первым делом связался с Андреем Степановичем Гавриковым — упросив эксперта пожертвовать выходным днём и съездить в Дубки на вскрытие. Затем набрал номер Анисимова — говорил ли он сам с костенковскими свидетелями, и что предпринято для поисков музыканта? Оказалось, что сам Юрий Викторович ни с Прохоровым, ни с Кондратьевым — почётными потомственными гражданами-алкоголиками их богоспасаемого Града — не имел чести вести беседу, однако лицезреть их скоро надеется, ибо Виктор Костенко обещал сих хануриков доставить в управление к десяти часам: трезвыми и, по возможности, побитыми не сильно. А вот с Сазоновым — хуже. Костенко свидетелей его возвращения из Здравницы обнаружил в общем-то случайно — допрашивая официантку в ресторане "Золотой якорь" — и как ни заторопился, понимая значение своего открытия, но пока их нашёл (более мычащими, чем разговаривающими), доставил в своё линейное отделение милиции, с помощью холодной воды и, увы, кулаков немного отрезвил, пока пробовал разыскать Сазонова, рабочий день давно кончился. Так что к нему, к Анисимову, старший лейтенант обратился в районе двадцати часов: плюс, минус десять минут.
