Изогнув спину, Гейл припала к Роуэну, и ему пришлось скрыть свою улыбку.
«Вот она — ее невозможность сосредоточиться».
— А какую мышцу я использую для этого?
Роуэн лизнул округлость ее груди, желая ввергнуть в соблазн расстегнуть еще несколько пуговок для продолжения игры.
— О… язык… их несколько… язычковая нижняя, верхняя… о, Роуэн!
Гейл застонала, поддаваясь электрическому огню его прикосновений, и, прочитав мысли Роуэна, расстегнула следующие две пуговицы, предоставив ему доступ к груди. Из-за кромки корсета, словно моля о внимании, выступали затвердевшие соски.
— А это что? — Роуэн нарочно пренебрег ими, чтобы помучить ее еще немного, и прильнул ртом к ее шее. — Мисс Реншоу?
— Я… не помню.
— Тогда минус. Моя ученица должна понести наказание.
Он переместил рот к груди, лаская ее одним своим дыханием, пока не увидел, что Гейл дрожит от желания.
— Роуэн!
Он взял в рот ее сосок, поводил языком вокруг чувствительного кончика, пока она не стала извиваться, и отпустил только тогда, когда увидел, что она вот-вот закричит.
— Успокойтесь, мисс Реншоу. Продолжим наш урок. Что это?
«И это? И это?»
Он выбирал на ее теле все чувствительные места, до которых мог дотянуться, не размыкая объятий, но пытка лишала ее рассудка.
— На латыни, мисс Реншоу.
— Да, о да… умоляю!
— Неправильный ответ, мисс Реншоу, — вздохнул Роуэн, и его жаркое дыхание вновь обожгло ее кожу, вызывая в теле пульсацию сладострастия. — Боюсь, вы заслужили еще одно наказание.
Он подхватил Гейл за талию и усадил на стол. Ее грудь была обнажена и открыта для доступа его рук и губ. Не теряя времени, он показал, что одних сосков хватит, чтобы довести ее до грани безумия.
— О Боже! Роуэн! Пожалуйста!
— Ш-ш-ш! Вам нужно сосредоточиться, мисс Реншоу, чтобы ответить на заключительный экзаменационный вопрос.
Он легонько толкнул ее на стол, и теперь она лежала на самом краю, обхватив Роуэна ногами. С учебником под головой вместо подушки, обнаженной грудью и вскинутыми до бедер юбками она представляла собой соблазнительное зрелище.
— Р-Роуэн, я…
Порочно улыбнувшись, он приступил к «наказанию», которое она заслужила, отчего мир вокруг померк, и желание отпускать умные шутки пропало.
Разговоров больше не последует.
Приблизившись к ней ртом, Роуэн начал свой танец обольщения, в котором принимали участие губы, зубы и язык. Он ласкал ее легкими, как пух, прикосновениями до тех пор, пока не понял, что она в его полной власти.
Бьющаяся прежде в конвульсиях, Гейл застыла в неподвижности, ожидая, когда его магические действия доведут ее до кульминации. Пробежав руками по ее округлым бедрам, он поднялся выше и нашел ее грудь, подлив еще масла в огонь ее желания. Уловив первую пульсацию спазмов, Роуэн сжал в пальцах розовые пики сосков, посылая Гейл к вершинам ошеломительного восторга. Ее ноги сжали его с новой силой, но Роуэн продолжал свою работу во все ускоряющемся ритме, пока Гейл не зарыдала в экстазе.
