Он работал быстро и без спешки. Очистив небольшой отрезок подола ее юбок, он отряхнул подол обернутыми носовым платком пальцами, после чего расчистил себе на полу еще несколько дюймов и повторил весь процесс заново.
Она едва дышала, чувствуя, как работают с ее юбками его руки, не касаясь лодыжек или туфель, хотя действовали совсем близко. Его склоненная голова маячила на уровне ее бедер, а лоб — в каком-нибудь дюйме от складок платья. От искушения протянуть руку и дотронуться до его волос она испытывала головокружение.
— Предпочитаю сделать это, чем тащить сюда инструменты и учить вас вытаскивать стеклянные осколки из ваших лодыжек. Думаю, они слишком красивы, чтобы царапать их без нужды, мисс Реншоу.
— А я думаю, что вам не положено думать, как выглядят лодыжки вашей ученицы, доктор Уэст.
Он рассмеялся, но своих усилий не бросил.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы воздержаться от этого, мисс Реншоу.
— Я… Мне неудобно, доктор Уэст. Вы бы не стали этого делать, если бы я была мужчиной.
— Вы абсолютно правы. Я бы взял ножницы и предложил бы вам обрезать штанины, так что о своих чулках вам придется позаботиться самой.
— О, понимаю.
Она постаралась прогнать из головы скандальную картину, как Роуэн обрезает на ней одежду.
Он милосердно сменил тему:
— Сегодня был длинный день.
Она покачала головой:
— Сегодня был замечательный день.
Он улыбнулся:
— Среды в этом доме не у всех совпадают с понятием «замечательного», но я рад, что вы так думаете. В эти дни время для меня пролетает незаметно, и я получаю эгоистичное удовольствие от того, что все здесь мне помогают. Даже миссис Эванс потом суетится по поводу состояния ее полов.
— Так много разных пациентов в один день. Я в восторге!
Он снова переместился и теперь находился за ее спиной.
— Хорошо. А то я испугался, что довел вас до изнеможения и спровоцировал этот…
— Со мной обычно такого не случается.
— Конечно, не случается.
— Пожалуйста, не смейтесь надо мной. Почему каждый раз, когда я хочу доказать, какая я надежная, что-то происходит и один из нас ползает по полу, чтобы ликвидировать следы произведенного мной несчастья?
— Судьба, — мягко ответил он.
«Почему он не кричит? На полу лежит в осколках месячное жалованье любого врача, а он говорит со мной спокойно, как будто мы обсуждаем погоду».
— Почему вы так… добры ко мне? В этом нет необходимости. То есть я не жду от вас доброты, доктор Уэст.
— Вероятно, поэтому.
Она закрыла глаза, сожалея, что не знает, как сдержать сентиментальные слезы, грозившие хлынуть из глаз, и отвратить эмоциональную бурю в ее душе.
