Было без четырех минут семь, когда Валландер въехал на засыпанную гравием площадку перед отцовским домом.
Эта площадка была причиной последней продолжительной ссоры с отцом. Раньше двор был красиво вымощен булыжником, которому было столько же лет, сколько и самому дому. И вдруг отцу стукнуло в голову, что надо засыпать ее каменной крошкой. Стоило Курту возмутиться, как отец вышел из себя.
— Я не нуждаюсь в опекунах! — кричал он.
— Но зачем уничтожать прекрасную каменную кладку! — пытался убедить его Курт.
И они поссорились.
Теперь подъезд к дому был усыпан хрустящей под колесами серой гранитной крошкой.
В сарае горел свет.
Такое ведь может случиться и с отцом, внезапно подумал Валландер.
Вполне возможно, убийцам придет в голову, что его отец — подходящий объект для ограбления.
И никто не услышит, как тот зовет на помощь, — при таком-то ветре: до ближайшего соседа полкилометра, и он тоже старик.
Он дослушал до конца «Dies Irae», вышел из машины и потянулся. В сарае была студия. Там отец вечно писал свои картины.
Это одно из его первых воспоминаний. От отца всегда пахло скипидаром и масляными красками. Он постоянно стоял перед своим липким от краски мольбертом — в темно-синем комбинезоне и обрезанных резиновых сапогах.
Только когда Курту исполнилось лет пять или шесть, он сообразил, что отец пишет разные картины — раньше ему казалось, что он работает все время над одной и той же.
Мотив, во всяком случае, не менялся.
Грустный осенний пейзаж, зеркальное озеро, на переднем плане кривое дерево с голыми ветками. Далеко, на горизонте, неясно маячит горная цепь, окутанная облаками, неправдоподобно сияющими в лучах вечернего солнца.
Иногда, под настроение, отец добавлял глухаря. Глухарь сидел на пеньке, всегда в левом углу полотна.
К ним домой регулярно приезжали люди в дорогих костюмах и с тяжелыми золотыми кольцами на пальцах. Иногда они приезжали в ржавых грузовичках, иногда — в огромных, сверкающих никелем американских машинах. Они забирали картины. Курт не помнил, какие полотна пользовались предпочтением, — с глухарями или без.
Всю жизнь отец писал один и тот же мотив. Его картины продавались в магазинах и на аукционах и давали ему средства к существованию.
Они жили в Клагсхамне, недалеко от Мальмё, в доме, перестроенном из старой кузницы. Там выросли и Курт, и его сестра Кристина, и стойкий запах скипидара сопровождал все их детство.
Лишь когда отец овдовел, он продал старую кузницу и переехал на хутор, поближе к природе. Курт никогда не мог толком понять, зачем он это сделал, потому что теперь отец постоянно жаловался на одиночество.
