Перед заморозками - Хеннинг Манкелль

Джонстаун, ноябрь 1978

Тысячи раскаленных игл впивались в мозг, боль была невыносимой. Чтобы успокоиться, он попытался собраться с мыслями. Что было мучительней всего? Незачем было искать ответа на этот вопрос, он его знал. Страх. Джим спустил на него собак, как на дичь. Он, собственно говоря, и был дичью. Больше всего его испугали собаки. Всю эту бесконечную ночь с 18 на 19 ноября, когда он, уже не в силах бежать, затаился за полусгнившим поваленным деревом, ему казалось, что они уже рядом, они настигают его.

Джим не даст мне уйти. Человек, за которым я безоглядно последовал когда-то, человек, казавшийся мне воплощением безграничной и безусловной божественной любви… теперь это совсем другой человек Он незаметно поменялся сутью со своей тенью… или даже хуже, чем с тенью — с дьяволом. Он, всегда предупреждавший их в своих проповедях об опасности сатанинского соблазна. Самовлюбленный дьявол, ему мало того, что мы служим Господу в смирении и послушании. То, что я принимал за любовь… это была не любовь. Это была ненависть. Мне надо было сообразить раньше. Джим ничего не скрывал, он повторял это раз за разом. Он открыл нам правду о себе, но не всю сразу, а постепенно… подлое, ползучее откровение. И не только я — никто из нас… мы просто не желали слышать то, что скрывалось за его словами. Я тоже виноват — не хотел понимать. Когда Джим собирал нас на свои проповеди, когда рассылал наставления, он говорил не просто о духовных приуготовлениях к судному дню — эти приуготовления и без того были обязанностью каждого. Он всякий раз напоминал, что мы должны быть в любой момент готовы к смерти.

Он вслушался в темноту. Неужели снова лай собак? Нет, это в нем самом, это ему кажется… Он снова попытался своим измученным, парализованным ужасом мозгом охватить все, что произошло в Джонстауне. Он обязан понять. Джим был их вождем, пророком, священником. Когда настал час исхода из Калифорнии, где их преследовали власти и пресса, они последовали за ним. В Гайане мечтали они воплотить свою мечту о жизни в Боге, в гармонии с самим собой, в гармонии со своим окружением, в гармонии с природой. Вначале так все оно и было. Им казалось, что они нашли свой рай. Но потом что-то произошло. Может быть, им просто и не суждена была спокойная жизнь и в Гайане? Может быть, они и здесь в опасности, как и в Калифорнии? Может быть, для того, чтобы обрести ту гармонию, что они обещали друг другу, надо распрощаться не только со страной, но и с жизнью? «Я многое передумал, — сказал Джим, — я теперь вижу больше и дальше, чем тогда. Судный день на пороге. И, чтобы не быть вовлеченными в этот последний водоворот, может быть, нам придется умереть. Нам придется умереть, чтобы не дать погибнуть нашим душам».