- Себя метишь в женихи? Не выйдет, Захар Осипович. Знаешь свою слабинку сам.
- Да слабинку я осилю.
- Нет, брат, человек может броспть впно, табак, но баб... тут уж само естество власть показывает... Не серчай, судьба, знать, твоя такая мирская, кочетпная.
- Тоска-унылина в сердце зашевелилась, дядя Максюра.
- Привел ты коня ковать, когда кузня загорелась...
Пей, да дело разумей.
Захар выпил, весь передернувшись, захрустела вилковая капуста на зубах.
Отчев совсем мимоходом пожаловался на трату со свадьбой. Захар посулился поубавить налог.
Загалдели парни и высыпавшие из горницы девки, окружив вернувшегося Тимку. Лицо его было бледным и торжествующим. Он вынул из-под полы чапана мокрый, распространяющий запах бани веник с прихваченными морозом листьями на конце.
Все потянулись к венику, ощупывая и обнюхивая его.
А Грипка Горячкнна назвала Тимку миленком, припав головой к груди его. Семка Алтухов выбил валенками глухую чечетку, нахлобучил шапку, побежал в баню, мелькнув замеленной спиной.
Страшный дурной крик услышали рапыне, чем распахнулась дверь и в дом влетел Семка Алтухов без шапки, с запорошенной снегом головой. Колесиками повертывались туда-сюда молочно-мороженые глаза. Не мог он толком объяснить, что перепугало его, чуть родимчик не хватил.
Толмил одно - наткнулся в бане пятерней на лохматое с рожками страшилище, а что было дальше - не помнил.
Одни ахали, другие смеялись, спрашивали Тимку, оробел ли он.
Тимка усадил Семку на табуретку против себя, ласково, со строжинкой успокаивая его. Сказал, что и он сам дрогнул, когда, присев в еще теплой бане на корточки, запутался пальцами в чем-то лохматом. Однако, овладев собой, ощупал морду и рожки теленка, почесал подбородок и даже дозволил облизать руку. И Тимка похвалил парня за смелость.
Гости расходились, остались только постоянные сотоварищи жениха и соподруги невесты. В кути на кухне баба Катя говорила сердито и умоляюще:
- Будешь аль нет ставить жениху самовар?
Марька, закрыв рукавом кофты лицо, плакала.
И столько горя было в ее опущенных плечах, в склоненной голове.
- Смотри у меня, закон порушишь, потащу за косы через всю избу, а отцу велю сечь кнутом.
Неловко было Тимке за Марьку. И он насилу высидел чаепитие с нарядными конфетами.
И Автоном не веселился.
- Ты что? На поминках? - спросил его Отчев. - Если девка не по душе...
- Максим Семконовпч, уговори Марьку, чтобы без попа, без венца...
- Не я женюсь, а ты. Тебе и уговаривать. Меня не послушается. На твою голову наденут венец... Да ты, Автоном, зажмурься на это время... Без венца-то за тебя сейчас кто пойдет?
