И вот с самой весны начинает тетка Дуня считать дни до летних школьных каникул — тогда сестра Зина, живущая с мужем в Киеве, привезет ей ее «панночку» — Марийку. На все лето Марийка — первая помощница тетке Дуне, и, стало быть, сочетается полезное с приятным: тут тебе и отдых при свежем воздухе и парном молоке, тут тебе и познание основ домоводства, да не по книжке, не по наивным, удаленным от жизни урокам труда, а по истинной крестьянской практике.
Марийка проснулась от сплошного крика петуха и квохтанья кур, тут же отозвавшихся на призывный клич Ульяны, с которой она спала здесь, на горище хлева, — в летнюю пору спать в хате душно и нет лучше постели, чем свежее сенцо, заготовленное для Кары под крышей хлева. Ульяны уже не было рядом, только простыня и отброшенное рядно еще хранили тепло и запах ее тела. Кары тоже не было слышно, — значит, тетя Дуня уже подоила ее и выгнала в стадо. Да, да, крик пастуха — «Эгей! Эгей!» — вместе с мычанием коров доносился уже издали, и с этими звуками Марийка ощутила раннее сельское утро с его другими отголосками — серебряным позваниванием подойников, скрипом колодезного барабана, тоненьким голосом тетки Ганны, соседки, сзывающей кур: «Тю, тю, тю, тю… тютеньки, тютеньки…» Марийка с минуту еще лежала, процеживая сквозь дрему эти утренние звуки села и наблюдая, как в плоском ослепительном слое срезанного окошком солнца роится сенная пыльца. Она лежала и радовалась тому, что впереди у нее большой-большой день, и отдавалась ему со счастливой естественностью детства.
Несколько ловких движений — и она оказалась у дверцы, перекинула ноги, нащупала перекладинку лестницы, спустилась вниз; земля, выбитая копытами Кары, была свежа и влажна с ночи, но солнце, купающееся в утренней дымке и поднятой коровами пыли, предвещало ясный и жаркий день. Радостное утреннее чувство по-прежнему владело ею, с ним она пошла по застилающей двор мягкой, обсушенной солнцем травке к умывальнику, и ей было приятно, как он сиял медью; умывальник этот когда-то был найден Артемом в металлическом хламе, который ему, за ненадобностью, приносили со всего села для кузнечного дела, выправлен, обращен в свои первоначальные формы и теперь, каждую неделю протираемый теткой Дуней отъедающим зелень бурячным квасом, начищаемый мелом, был прямо-таки украшением двора. Марийка ополоснула лицо, стала вытираться скользким от крахмала рушником, который тоже пах утром и солнцем, и в это время в дверях хаты появилась тетя Дуня.
