— За что ж бригадиром назначили? За что?
— За комплекцию. И языком молотит, как тот вертолет махалками. Кайлить, рогом упираться, это не для него… Слышь, Вася, а на этой горе в прошлый год канавщики по пятьсот рублей в месяц выгоняли. Точно, я сам с одним работягой говорил, да и Гошка сказывал, помнишь?
— Зна-аю его политику, треплет небось.
— К чему ему трепать? — Николай отбросил снежок, вытер руки о телогрейку. — Работяги о нем хорошо отзывались, он легкий человек.
Васька мазнул рукавом по носу.
— Да-а, — завистливо протянул он. — Хорошо бы по пятьсот-то. Только уж и таких денег не хочу. Во, как эта Антарктида допекла!
— Потише кричи… Лодырить надоело, точно, — Николай облизал губы. — Но вот мое слово — с Хохловым не пойду. И ты не ходи.
Васька молчал. Николай взял его за рукав телогрейки, сказал с сожалением:
— Зря ты Хохлову поддаешься. Он из тебя шестерку сделает. И в очко с ним зачем дуешься? Он в жизни мухлюет, а в картах подавно.
Васька дернул телогрейку назад.
— Отыграюсь, будь спок — спустит и мое и свое в придачу.
— Не ходи с ним, Вася. Подождем работы, а то вертолет прилетит — увезут. Я лично подожду. Не вечно же снег будет лежать.
— Нет, Коля! — голос Васьки отвердел. — От Хохлова не отстану, да и как можно против гамуза. Надо всем вместе держаться, комком, тогда не пропадем.
От итээровской палатки донесся ласковый смешок Тамары. Васька подтолкнул Николая:
— Айда, это Гошка с кралей своей синтетической выползает.
— Пускай, мы не мешаем.
— Айда, что на них пялиться.
Васька отвернулся, пошел к своей палатке. У входа подождал Николая, и они вместе спустились вниз.
Поддерживая Тамару, Гошка помог ей выбраться наверх по раздавленным каблуками ступеням, следом выкарабкался сам. Тамара запрокинула лицо к небу. В лунном иззелена-голубом свете, в небесной отблескивающей куртке, она почудилась Гошке статуей. Он подошел, остановился напротив. Тамара молитвенно сложила на груди руки в варежках и что-то нашептывала.
— Вот так стой и жди, — сказал Гошка. — Сейчас самый звездопад. Июнь — месяц умирающих звезд.
— Может, надежд, — тихо откликнулась Тамара.
— Надежды вечны.
— Ты замерзнешь.
— Нет, свитер теплый.
— Не вредничай. — Тамара расстегнула куртку, полами ее запахнула Гошку и крепко сцепила за его спиной руки.
— Гоша, скажи что-нибудь, только быстро, сразу.
— Шаньга! — Он тихо засмеялся. — Ты пахнешь шаньгой только что с мороза. Пойдем?
— А звезды? — Она откачнулась, глядя на него огромными глазами. — Мы же на карауле.
